Утром в окрестностях хутора бонда Свана Атлисона ударил небольшой, бодрящий морозец. Хрустальными льдинками певуче звенел и волшебно искрился потревоженный ногами многих людей тонкий весенний наст. Восходящее солнце радовало сердца обитателей хутора Свана Атлисона своей тёплой лучистостью и надёжностью, по родственному обнимая изрядно оттаявший за время начала весны отдалённый холм и внося сумятицу в тренировочный лагерь Фредрика Неугомонного, расположившийся у его подножия. Суматоха ожидания Хальвдана конунга и его конного грида охватила всех. Фредрик ярл же, спокойно прохаживаясь между рядами своей сотни, отдавал последние приказы и наставления ветеранам и десятникам; ветераны дотошно проверяли состояние оружия и доспехов у строящихся в воинский порядок новобранцев; ретивые десятники беспрекословно выполняли требования старших, не думая ни о чём, кроме предстоящего испытания; стоящие в воинских рядах новобранцы, в который раз лихорадочно проверяли качество чистки оружия, кольчуг, шлемов, секир, копий и количество стрел в тулах, а так же наличие запасной тетивы, кидая взволнованные взгляды на соседей по строю и давая им свои последние незамысловатые советы.
И вот Хальвдан Чёрный, грозный конунг Северного Пути, окружённый полутора сотнями своих лучших воинов, появился в тренировочном лагере. Сегодня он выглядел по-другому, не как на пиру, так запомнившемся Фредрику Неугомонному и его ближним помощникам. Сидя на коне в полном воинском облачении Хальвдан конунг являл собой образ властного и опытного воеводителя. Мужеством и крепкой уверенностью в себе, воинской мудростью и ратным умением веяло от этого человека. Нет, он не выглядел, как самый почитаемый и надёжный воевода своей земли, потому что этот взгляд, осанку, манеру двигаться и говорить, бритты, франки и ирландцы назвали бы «королевским норовом», а самого конунга - королём, королём - воином, королём - повелителем воевод.
Сейчас он направлялся к рядам новобранцев, замерших в молчаливом ожидании и надёжно спрятавших свой страх и волнение за рядами щитов. Его конный грид держался рядом, но каждый видевший теперь этих снискавших доверие конунга воинов, воочию, проникался к ним уважением и желанием хоть чем нибудь на них походить. В глаза окружающим бросался неяркий желто-красный блеск - золотые гривны на шеях воинов поверх доспехов. Присмотревшись, можно было понять, что всадники, движущиеся рядом с конунгом - это его хускарлы, ближняя дружина Хальвдана Чёрного, лучшие воины страны фьордов. Со времен деда и отца конунга они носили мечи с посеребрёнными рукоятками. Многие были вооружены копьями, а другие - секирами на длинных древках, притороченными к седлам, за спинами хускарлов виднелись крепкие щиты, окованные по краю и окрашенные в синий и красный цвета. Заморские кольчуги их, отличающиеся особой прочностью, гордо сияли на утреннем солнце. И всем интересно было, будут ли они испытывать новых воинов, претендующих на место в воинстве конунга, верхом или в пешем строю.
Покинув ряды своей сотни спокойной и уверенной походкой Фредрик ярл двинулся навстречу Хальвдану Чёрному. И остановившись в трёх шагах от его коня произнёс, слегка склонив голову:
- Да прибудет с тобой милость богов вечно, Хальвдан конунг. Мы готовы пройти испытание и принять твоё решение. Мы клянёмся Одином и Тором не осрамить себя и не уронить доверие, оказанное тобой всем нам. Испытай нас, конунг!
- Клянёмся Одином и Тором! - эхом пронеслось по рядам новобранцев, воспрянувших от слов Неугомонного духом и телом, а щиты их сдвинулись ещё плотнее.
- Так тому и быть. Выставь своих дружинников, Фредрик ярл, для стрелкового состязания и пусть приготовят боевые стрелы. Начинайте испытание... И да помогут вам светлые боги!- властно произнёс Хальвдан Чёрный и дал сигнал поднятой рукой. Строй новобранцев двинулся к стрелковому рубежу бегом, через короткое время достиг его и остановился, привычно построившись в четыре ряда. Неугомонный, расположившись у правого края сотни, вынул из ножен меч и крутнул им над головой. Заиграл сигнальный рог и живая стена воинов тут же извергла из себя густое быстрое облако. Оно будто срезалось на соломенных чучелах, их деревянных щитах и глиняных шлемах, которые сейчас служили целью. Пока передний ряд новобранцев, сделав свой выстрел, потянулся за следующей стрелой, мгновенно произвёл залп второй ряд, а за ним третий и четвёртый. А в то время, как это происходило, первый ряд дружинников уже пускал по второй и третьей стреле... Лучники сыпали тяжелыми и длинными бриттскими стрелами не останавливаясь...
Оперенные спицы со стальными наконечниками извергались из стены воинского строя так плотно и без видимых перерывов, что Хальвдан конунг поднял брови от восхищения. Такая скорострельность его поразила. Да и точность стрельбы тоже. Соломенные мишени с деревянными щитами в ста шагах от ратной стены почернели от засевших в них метательных снарядов и были похожи на гигантских ежей, удалённые на двести шагов представляли собой густые заросли камыша. Стрельба продолжалась недолго. Но Хальвдан конунг опытным умом полководца зримо представил себе, что происходило бы там, на месте мишеней, с воинством Гандальвссонов.
- Да чтоб супротивнику из лука своего просто наугад выстрелить, ему к цели на сотню шагов подъехать или подойти надобно. А разве этакие удальцы позволят? - ликовал он. И впервые за всё то время, что минуло с постыдного для конунга поражения в Вингульмёрке, горечь тревоги, неуверенности в себе, туманности будущего и недоверия к ближним стала таять, как снег весной, и тонкими ручейками талой воды покидать его сердце. А бойцовский озорной дух его неумолимо возрождался, креп и наполнялся уверенностью в правильности принятого осенью решения в отношении Фредрика ярла и новых воинов, набранных по его, Хальвдана конунга, приказу. Боевое упражнение продолжалось бы еще долго - стрел достаточно было, но Неугомонный приказал прекратить стрельбу.
Конунг знаком указал испытуемым оставаться в строю, а сам направил коня к мишеням. Нетолстые доски щитов соломенного воинства были просажены насквозь, а местами и вовсе измочалены от частых попаданий. В нескольких местах целью служили настоящие щиты и все они оказались пробитыми.
- Да-а... А я ведь вначале не поверил тебе, Фредрик ярл. И не помыслил даже, что такое возможно... За зиму выучить сотню таких бойцов по силам было, мнится мне, только тебе, Неугомонный. Ты действительно - непревзойдённым мастер разящей стали, а теперь же, ещё и ратной выучки... - озадаченно покачал головой Хальвдан Чёрный, но глаза его лучились радостью и гордостью за свою новую сотню умелых воинов.
- Так всего лишь три луны мы сообща трудились здесь, в этом тренировочном лагере, не оглядываясь на непогодь и усталость, великий конунг, - спокойно заметил Фредрик ярл. - А ежели бы времени было больше, то и спрос и результат были бы иными. Имей ты тысячу таких обученных воинов, с утра до полудня они всю рать Гандальвссонов положили бы на землю и никто не смог бы уйти. Стрел бы только хватило... А ратной науке меня учили дед, отец да викинги-разбойники. И я не утаил от моих выучеников ни их мастерства, ни их секретов, ни их воинских уловок...
- Да, думается мне, ты прав. Фредрик ярл... Скажи, а как встретят ворога эти воины, ежели он всё же прорвется к вашим рядам, а у вас закончатся стрелы? Ведь щиты у вас среднего размера и, кроме мечей да копий, более нет ничего. А ежели конники сотню со спины обойдут, тогда как? Как поступишь и сможешь ли удержаться, неугомонный ярл Фредрик?
- Сейчас глянем - как, Хальвдан конунг.
Они приблизились к отряду. И Фредрик Неугомонный зычно скомандовал:
- Ворог позади! Для обороны стройся! Стрелять по готовности! Ещё эхо этого приказа не развеялось в воздухе весеннего утра, а люди в воинском облачении уже пришли в движение...Сотня, стоящая спиной к соломенным чучелам, в одно мгновение преобразилась. Юлой каждый воин развернулся на месте. И тыл сразу стал фронтом. И новый фронт образовался из стены плотно сдвинутых щитов новобранцев первого ряда, вставших на одно колено, тут же ощетинившейся выставленными вперёд копьями. А второй ряд, прикрыв их своими щитами, так же выставил копью вперёд. Третий и четвёртый ряд в это время уже натягивали тетивы своих луков. И без команды в многострадальные соломенные чучела густо полетели стрелы. После четырёх залпов прозвучал следующий приказ Неугомонного:
- Третий и четвёртый ряд! Копья изготовить! Атака!
Сплоченная стена воинов третьего и четвёртого ряда убрала луки, достала свои щиты из-за спины и враз опустила копья. А грозно блистающий стальными наконечниками копий строй воинов ринулся вперед, в сторону соломенной рати.
Хальвдан конунг обратил внимание на то, что только первые ряды воинства были защищены кольчугами: стрелой таких не возьмешь. Но всё же, как мало дружинников в броне... Достигнув чучел, новобранцы ловко и слаженно заработали копьями и мечами. Между тем чучела мгновенно были опрокинуты мощным натиском живой стены. Конечно, чучело не одушевленный и деятельный противник, но Черный опытным глазом военачальника сразу определил все достоинства подготовки новых своих воинов. «Ежели мне обучить ещё тысячу таких вот бойцов, - думал он, - тогда я и любое войско раскатаю в прах. Вот и отец мой и дед, наверное, так же умело разили врагов. - Потом спохватился: - Да ведь мало их, так мало для задуманного - всего сотня!» А вслух произнёс властно:
- Готовьтесь к конной атаке! Готовьте стрелы и копья без наконечников.
И вот, когда всё было готово Фредрик Неугомонный и сотня его выучеников стали демонстрировать Хальвдану Чёрному свои навыки борьбы пехоты с конницей. Атакующую конницу составляли хускарлы конунга и их было больше, чем отряд испытуемых. Хускарлы слыли профессиональными воинами, повидавшими многие битвы, и в своей победе над неопытной и не проверенной истинным боем пехотой никто из них не сомневался. «Сражались» деревянными тренировочными мечами, копьями и стрелами с тупыми наконечниками, обмотанными паклей. Паклю на концах стрел обмакнули в деревянное ведро с охрой, чтоб краска четко обозначила попадание в цель. Коннице предстояло разгромить идущую маршем пехоту, нарушить её строй и попасть в его середину.
Командовавший всадниками хёвдинг хускарлов конунга, Сигурд Огессон, опытный и осторожный воевода, дал Фредрику Неугомонному и его воинству отойти к забору хутора Свана Атлисона, от которого по условию конунга новобранцы должны были двигаться в сторону холма, по тому самому пути, что все новоиспечённые воины проходили каждый тренировочный день. Конное войско столь стремительно появилось перед пешими и окружило их, что казалось, те просто не успеют изготовиться к бою и будут мгновенно смяты и развеяны по тренировочному полю. Сигурд Огессон уже торжествовал победу...
Но тут произошло неожиданное: пехотная сотня, еще не построившись как следует, разразилась тучей метких стрел. Первым от могучего удара трёх из них, выпущенных ирландцами в грудь, прикрытую доспехом, слетел с лошади сам Сигурд Огессон, за ним стали падать и другие воины, близко подошедшие к стене щитов первого ряда испытуемых. Кони заржали от боли, шарахнулись в стороны, бежали, не слушая удил, становились на дыбы. Если бы применены были боевые бриттские стрелы, многие из атакующих пали бы на землю тяжело раненными или мертвыми. Второй залп был просто ошеломляющим. Всадники уже сами поворотили коней. Тем из нападавших или защищающихся, кто пал наземь или был помечен краской, Хальвдан конунг приказал убраться с поля, как выбывшим из военной игры. И тогда все с изумлением отметили, что конники потеряли пять десятков бойцов, а пехотинцы - только пятерых. Теперь силы противоборствующих сторон уравнялись. Сигурд Огессон, ругаясь сквозь зубы, призывал волю богов на головы новобранцев, и не хотел добровольно уходить из боя. Его увели силой...
Командование кавалерией принял на себя сам конунг, Хальвдан Чёрный. Тем временем пешая сотня продолжала мерным шагом пересекать открытое пространство, направляясь в сторону подножия холма. Правый фланг вёл Арн Длинная Шея, левый - Ивар Толстокожий, фронт направлял Фредрик ярл, а тыл прикрывал Вигмар Сноррельсон, центр же держали ирландцы. Живая стена щитов двигалась грозно и неспешно к намеченной цели без потерь. Хальвдан конунг, подхваченный азартом боя, повел оставшихся в строю конников в атаку на пехотинцев с трех сторон одновременно, плотным и ровным конным строем. И опять всадники отхлынули от необоримой стены пехоты так же скоро и со значительным ущербом. Тогда, подождав короткое время, уже перед самым холмом, Чёрный снова бросил конников на штурм живой крепости. Расстояние на сей раз было малым, не более пяти десятков шагов, но пехотинцы все же успели дать сокрушительный залп из луков и встретили атакующего «врага» щетиной копий. Чтобы усилить удар по назойливому конному противнику, сотня перед столкновением перешла на стремительный бег. Остатки конницы были мгновенно опрокинуты. Пехотинцы за все время сражения больше не «потеряли» ни одного воина. Конники же насчитали три десятка, оставшихся в «живых». Не смотря на поражение своих хускарлов, Хальвдан был удовлетворён военной игрой и от этого весел. Сам процесс боя, живой схватки с противником захватил его с головой, он живо представлял себе бегущие ряды вражеского воинства, слышал крик поверженной рати Гандальвссонов и раз за разом, поглядывая в сторону новой сотни дружинников, убеждался в реальности своих представлений и мечтаний. Молодость, азарт и отвага сияли сейчас в глазах конунга. От вида победы новых воинов, от их воинского умения, их воли и ратного мужества.
Так, пребывая в мыслях, он продвигался вдоль строя сотни, выстроившейся для последнего смотра, и вдруг остановил коня возле стоящего в первом ряду Оскальда Вьюна.
- Твой лик мне кажется знакомым, воин... Ты так молод, но уже отмечен знаком воинского мастерства. Не боишься ли ты бесследно сгинуть в кровавой сече с коварным и многочисленным врагом, не оставив потомства и прервав род свой? Есть ли у тебя братья и как кличут твоих родителей? Выйди и ответь, что ты бы выбрал - погибнуть в битве первым или последним, сражаясь сохранить жизнь или спасти её бегством, чтобы биться позже?
А Оскальд, смело шагнув вперёд и глядя прямо в глаза грозного конунга, ответил:
- Я - Оскальд Ульфссон, прозвищем Вьюн, сын твоего гридня Ульфа Барсука, отдавшего свою жизнь за твоё спасение в Вингульмёрке, конунг Северного Пути, Хальвдан Чёрный! Я - приверженец истинной веры, поклонник Одина, и всегда полагаюсь на водительство Высокого. Фредрик ярл - побратим мне по воинскому братству, собранному им здесь, и я знаю его как человека честного, а посему я верю в честность и силу его воинского наставничества, суть которого - сначала выживание в битве, а затем и уничтожение врага, какое количество бы его не было, не покидая и не разрывая строя. Выживание не из-за трусости или слабоволия, а только для причинения большего урона ворогам нашим. И я говорю всем, в круг меня стоящим: - пусть мудрость Одина всегда ведет вас по нашему общему воинскому пути, примите же водительство его как должное. И вот вам стих из речей Высокого, наставляющего всякого воина на путь сохранения своей жизни для общей победы, ибо, раненный может и выживет, и будет продолжать сражаться, удерживаемый плотным строем, а вот мёртвый - никогда.
Хромой - на коне,
безрукий - при стаде,
глухой же не худ и в битве,
даже незрячий
не зря прозябает -
только от трупа нет толку.
Хальвдан конунг же, почуяв воздействие слов Одина на внемлющих Вьюну воинов сотни и своих хускарлов, возгласил следующую вису за ним:
Жить, оно лучше,
чем трупом лежать -
живой наживет богатство;
в богатом доме
жаркий огонь,
а сам у порога - мертвый.
И тут все, окружающие его, взорвались призывными и жаркими возгласами, подняв вверх руки с оружием и гулко громыхнув щитами:
- Веди нас, Один! Во славу Одина! Славься, Высокий!
А Хальвдан конунг продолжил свою речь, обращаясь на этот раз и к Оскальду Вьюну и ко всем, стоящим вокруг воителям:
- Да, я помню твоего доблестного отца, Оскальд Ульфссон. Он взял на себя стрелы летящие в моё сердце. Сегодня же я узрел тебя на его месте в воинском строю моих дружинников. Так же хорошо помню твоего старшего брата и желаю тебе быть таким же отважным в бою как он, защитивший меня от вражеского копья своей грудью. Но, вот что хочу поведать вам, мои умелые воины... Мёртвому в Мидгарде не ведомы ни сладость победы, ни горечь поражения, ни боль утраты, ни радость обладания, ни свет солнца, ни шум моря, он - глух и слеп ко всему. Только Вальхалла, удел героев, поправших смерть, дарует негу и бессмертие. Настоящий воин всегда стремится жить для победы. Однако...Иногда, чтобы победить - нужно умереть. И к такой смерти всегда имейте готовность, ради победы остальных... Этому нельзя научиться как владению луком, копьём или мечом. Эту готовность нужно иметь в самом сердце, сердце истинного воителя. Ведаю, не все из вас вернутся живыми из летнего похода на Вингульмёрк, вернувшиеся же будут достойны павших. Так говорю я, конунг Хальвдан Чёрный, и Один, бог битвы, мне свидетель. Я беру сотню, выученную тобой, Фредрик Неугомонный, в своё войско. Отныне все вы - мои лучшие пешие бойцы. А ты, ярл, теперь - мой новый хёвдинг. И я обязуюсь вооружать и содержать вас, кормить своим хлебом и разделять бремя ваших забот. Уже завтра вам доставят недостающие кольчуги, шлемы и надёжные боевые щиты из моей оружейной. Мои хускарлы сегодня получили достойный урок стремительного боя, получил его и я. Теперь же истинно представляю как мне быть дальше, как жить и к чему готовиться. Ныне всю зиму томившие меня сомнения покинули моё сердце, а вера, укреплённая зрелищем вашей воинской выучки, и, воистину, чудесного преображения землепашцев, пастухов и рыбаков в воинов, наполнила его. Ждать долго не придётся, вскоре я призову вас для исполнения воинского долга - не успеет лето разгуляться, а вы уже вкусите пищу битвы и узрите цвет своей и чужой крови... Я всё сказал.
И Хальвдан конунг, окружённый молчаливыми хускарлами, развернув коня, величаво двинулся к хутору Свана Атлисона, где хлебосольный хозяин приготовил горячий обед для него и его ближней дружины. Чёрному нужно было согреться и подкрепить силы, да и воины его нуждались в коротком отдыхе. Сегодня, этим весенним солнечным днём, на тренировочном поле воспитанников Неугомонного для конунга Северного Пути начался новый путь - путь в судьбоносное будущее, путь с которого теперь его никто не смог бы сдвинуть, путь, конец которого, в сознании конунга с этого дня обрёл более чёткие очертания и формы. И норны, богини, творящие Судьбу каждого смертного, загадочно улыбнулись, провожая взглядами, медленно удаляющего вождя норегов. Они уже решили, что будет с ним завтра, через седмицу, через луну... И довольные своим решением закружились в танце весенних красок и запахов.
, , нравится это сообщение.
Сообщение отредактировал 22 ноября 2016 - 20:52
Все мы – рыцари в призрачных латах. Ежедневно сражаться идём. В бой за мир, сумасбродством объятый. В бой за разум его, опалённый безумия огнём.
В вихре времён рождается слово и оставляет память...ДНЕВНИК ЛИТЕРАТУРНЫХ ЭМОЦИЙ
https://zelluloza.ru/books/2683/#book
главная
И дальше - ещё много замечательного!:)
