Рассказ "Тайны Залесья. Нимфа Чёрного озера"Автор: Рина Михеева
Аннотация: Предания Залесья почти всегда совершенно правдивы, ведь это мир волшебства, мир, где оживают легенды. И эта история, которую рассказывают в Залесье долгими осенними вечерами, тоже чистая правда.
Рассказ выходил в бесплатном Хэллоуинском сборнике интернет-магазина "Призрачные Миры".
Возможно, в будущем он станет частью повести или романа, в котором трагичная история нимфы получит свой счастливый финал.Когда ночи становятся долгими и холодными, когда в пожухлые травы падают последние листья и мир затихает в ожидании зимы, наступает опасное время. Приоткрываются границы тёмных миров, привидения и сущности, имён и названий которых никто не знает, приходят к живым в надежде похитить их тепло, согреться их жизнями хоть на недолгий срок, как греются люди у костра, не сожалея о ветках и поленьях, как разгоняют темноту свечами и лампами, не думая о печальной судьбе воска, сала и масла.
Замирает Залесье, волшебный мир, где бок о бок живут обычные люди и оборотни. Встречаются в нём и иные волшебные существа, но тех нечасто можно увидеть… О них рассказывают долгими осенними вечерами старики собравшейся в кружок молодёжи. Рассказывают и об опасных созданиях, с которыми живым лучше не встречаться никогда, легенды и предания вручают на долгую память молодым, чтобы и они в своё время поведали их детям, внукам и правнукам.
Есть в Залесье озеро, именуемое Чёрным. И в окрестностях его осенними вечерами нередко рассказывают предание о Нимфе Чёрного озера. Предостерегают молодых, чтобы не смотрели в стоячую тёмную воду. Ни в озёрную, ни в речную, чтобы никогда не засматривали в колодцы, а тёмной порой даже и в вёдра или бочки с водой, даже в ковшики не смотрелись!
Говорят, что в тёмной воде можно увидеть отражение Нимфы Чёрного озера. Что отражение это, раз показавшись, будет манить и звать, приходя во снах, а после и наяву. Парня, мужчину, мальчика или старика — лишит рассудка, очаровав красотой, которой нет равных в тленном мире! И женщин или дев отражение то зачарует, обещая вечную юность, жизнь без труда и забот, полную радости и любви. Сулит им красоту, подобную её собственной, коварная озёрная нимфа. Но тех, кто услышал голос её и внял посулам, обращает озёрными девами — водяницами, безвольными рабынями, которым никогда не вернуться домой, никогда не изведать ни любви, ни радости.
Есть у Нимфы власть над тёмными водами… теми, в которых не виден ни солнечный, ни лунный свет, и через эти воды ищет она новых рабынь себе. А мужчин убивает без жалости и сострадания. Давно окаменело её сердце, что когда-то тоже было живым, страдало, пело и плакало. Любило. Но нет в нём больше любви. Осталась только холодная ненависть. А случилось всё так…
Жила некогда в одном селении обычная девушка по имени Нияна. Была она не так чтобы красавица, но и не так чтобы не хороша собой. Обычная девушка. Семья её была небогата, и когда в посёлок их пришёл посланник мага, желавшего нанять расторопную служанку, Нияна подумала-подумала да и вызвалась служить магу, рассудив, что там и себе на приданое подзаработает, и семье, глядишь, поможет.
Родные, правда, отговаривали девушку, потому как о маге том шла дурная слава. Поговаривали, что тёмными он занимается делами. А с другой стороны поглядеть: никто о нём толком ничего не знал, вот Нияна и рассудила, что сельчане от незнания и наговаривают. Ну на что ему обычная девушка? Полы мыть да бельё стирать — вот и все опасности!
Жил маг в большом каменном доме, что стоял среди глухой лесной чащи. Но ничего удивительного в этом не было, ведь и прежний маг жил там же! Про того, правда, поболее знали. Оборотень, обращавшийся лесным котом, в магии был искусен, жил долго, многие знал секреты и тайны, продавал окрестным жителям зелья целебные, амулеты да обереги и другие полезные магические вещи. Ну а когда стареть стал, взял ученика, чтобы тот работал на него взамен на обучение магической науке. После умер, завещав потомкам деньги накопленные, а дом остался ученику. Ничего особенного. Искусные маги так обычно и поступают. А что новый маг жил ещё более уединённо, чем старый… что ж, и это случается. Характером, может, нелюдимый.
Дом, где пришлось Нияне жить, служа своему хозяину, оказался настоящим мрачным замком. Чёрный камень стен, грубая кладка, сквозняки да сырость… но всё же чувствовалось в нём что-то величественное, а уж про таинственность и говорить нечего. Её там было хоть отбавляй! Но Нияна уродилась не боязливой, и напугать её оказалось не так-то просто.
Она не видела в тенях притаившихся чудовищ, не мерещились ей стоны в завываниях ветра, не казалось, что дверями хлопают призраки, её не испугала даже угрюмая старуха-прислужница, что заправляла в замке всеми хозяйственными делами. Похожая на злую колдунью из страшной сказки, она встретила Нияну враждебно и холодно. Старуху звали Элиза, и Нияна должна была ей подчиняться.
А мага, хозяина дома, звали Лемар. И он тоже держался холодно, высокомерно, почти не замечал Нияну, не благодарил за заботу, которой она изо всех сил старалась его окружить, отсылал прочь небрежным мановением холёной руки, иногда досадливо морщился, если девушка позволяла себе задержаться хоть на миг дольше, чем нужно, если спрашивала, что ещё будет угодно тею* Лемару, не подать ли ему горячего вина со специями, не принести ли кусочек пирога, ведь ужин был так давно, а тей всё ещё трудится…
{*Тей и тея — вежливое обращение к вышестоящим, как правило, к оборотням, изредка — к особо уважаемым людям.}
Нияна и сама не заметила, как любовь вкралась в её сердце, завладела душой. Мысли её были полны Лемаром, он казался ей воплощением всех достоинств, его глубокие познания и постоянные занятия, хоть и непонятные Нияне, вызывали у неё восхищение и трепет, как и внешность мага — высокого темноволосого мужчины, с пронзительным взглядом тёмно-серых глаз. Его резкие отточенные движения, то, как развевается его плащ, когда он легко взбегает по лестнице, постоянная погружённость в себя, задумчивость — всё притягивало и очаровывало юную девушку, раньше видевшую лишь простых деревенских юношей и мужчин, которые, разумеется, не могли выдержать никакого сравнения с таинственным магом.
Она пыталась разузнать о нём побольше, но некого ей было расспросить, кроме старухи Элизы. А та не хотела говорить о Лемаре, каждый раз начинала ругаться и находила для Нияны самую грязную работу, хотя обычно её выполняли приходящие раз в две десятины подёнщицы из ближайшей деревни. Нияне даже не удавалось узнать, каким же оборотнем был Лемар. Однажды она увидела большого ворона, прогуливавшегося по оконному проёму большого зала и замерла, затаив дыхание. Может, это он? Он — ворон? Но тут вошла Элиза, увидела, как Нияна смотрит на ворона и рассмеялась злым скрипучим смехом.
— Всё хочешь узнать, каков наш господин? — спросила прислужница, отсмеявшись. — Он ужасен, — прошептала Элиза, понизив голос. — И никакой он не оборотень… Он просто — чудовище. — Элиза махнула рукой и ушла, ворон улетел, а Нияна осталась одна, думая, за что Элиза так ненавидит Лемара.
Или она ненавидит её — Нияну? Хочет запугать? Так не выйдет у неё ничего! Лемар… прекрасный, загадочный, мрачный… Наверное, что-то гнетёт его… Узнать бы, что это. Помочь бы… Ночами Нияна мечтала о том, как сумеет раскрыть тайны Лемара, как поможет ему, как он в ответ… полюбит её… Конечно, она обыкновенная девушка, невзрачная и не слишком образованная, но мечты были единственной её отрадой, и с каждым днём Нияна всё глубже погружалась в них, всё сильнее влюблялась в нелюдимого и угрюмого мага.
Однажды, убирая в столовой, Нияна нашла старый свиток, забытый Лемаром. Девушка хотела сразу отнести его господину, порадовавшись поводу лишний раз его увидеть, но не удержалась и развернула свиток. Буквы с украшениями и завитушками с трудом складывались в слова, однако скоро Нияне удалось разобрать написанное.
В старинной рукописи говорилось: в Светлом озере, что находится в лесу, прозванном Старым, обитает Нимфа. Обладает она большой чародейной силой и каждого, кто сумеет добраться до островка в центре озера, наградит Нимфа исполнением сокровенного желания. До островка добраться нетрудно, но лишь тому, кто чист сердцем. В ночь, когда луна-Таана становится полной, пролегает по глади озера Лунная Тропа. Она удержит того, кто не отягощён злом, ненавистью, завистью и корыстью.
Чистая дева, в чьём сердце живёт любовь, скорее и легче всех сумеет добраться до островка, где стоит древнее святилище, посвящённое Лилали — светлому духу, покровительнице вод. Нужно войти в святилище, опустить в чашу со священной водой руки и пожелать того, к чему стремится сердце. Тогда исполнится всё загаданное.
Нияна как раз успела всё прочесть и подумать, что их-то лес как раз и называют частенько Старым, а Светлое озеро находится неподалёку от жилища мага, как в зал вихрем ворвался Лемар, бросил на служанку суровый взгляд, подошёл, выхватил свиток из ослабевших рук, а потом вдруг замер, глядя ей в глаза — пристально и, как показалось Нияне, печально. Она могла бы стоять так вечно, но Лемар ушёл, а Нияна без сил опустилась на ближайший стул, потому что ноги у неё подкосились, а сердце билось так сильно, что было трудно дышать.
— Чего это ты тут расселась?! — послышался скрипучий голос Элизы.
Но Нияна не вскочила, как поступила бы прежде, а лишь посмотрела на старуху равнодушно. Не до Элизы было ей и не пугала тяжёлая работа. Она думала лишь о том, чтобы пойти к озеру, добраться до святилища, загадать сокровенное… Что же загадать ей? Любви себе… Счастья для Лемара! Хорошо бы, конечно, чтобы и то, и другое разом… Но зачем ему такая простушка, как она…
— Ты о чём это задумалась? — совсем другим, каким-то новым тоном вдруг спросила её Элиза. — Неужто и ты… Влюбилась в него?! Ну, говори! В хозяина влюбилась?!
— Даже если и так… тебе-то что, тётушка? — без страха и стыда ответила Нияна.
— Не смей!
— Я ничего недозволенного не делаю, тётушка, — Нияна поднялась и прямо посмотрела на Элизу. — А чувствовать мне никто запретить не в силах!
— Эх… дура ты, дура… — теперь Элиза сама опустилась на стул, что стоял рядом.
За большим столом их было двадцать, да только никто не гостил у Лемара.
— И я тоже хороша, — продолжила старуха. — Надо было раньше тебе рассказать… Да только не здесь! — она боязливо оглянулась и замолчала.
— Рассказать что? — нахмурилась Нияна.
— Правду, — прошептала Элиза. — Приходи завтра, как Лемар запрётся в своей мастерской, к кустам плакальщицы, что растут на север от замка. Я тебе расскажу, что ты хотела о нём знать, — промолвив это, Элиза поднялась и быстро, насколько позволял возраст, ушла.
Весь остаток дня и ночь Нияна не могла найти себе места. Тяжело было у неё на сердце, она не хотела знать, что расскажет ей старуха, потому что чувствовала: ничего хорошего она от неё не услышит. Но и не пойти не могла! Ведь так желала узнать больше о Лемаре. И вообще — понять, что здесь происходит, и почему Элиза хочет его оклеветать.
Наконец Лемар, как обычно, закрылся в своей мастерской, куда лишь изредка допускал для уборки Элизу, да и то всегда сам наблюдал за её работой. Нияна, с самого утра не видевшая Элизу, что, впрочем, случалось и прежде, некоторое время колебалась, но потом всё же решилась и пошла туда, куда велела старуха. Она прождала около часа, но Элиза так и не пришла. Недоумевающая Нияна вернулась в замок, какое-то время бродила там и тут, заглянула на кухню, в кладовки, в подвал, но старухи нигде не было! Нияна подошла к двери, что вела в комнату Элизы, нерешительно подняла руку, чтобы постучать.
Ни разу её сюда не впускали. И почему-то эта комната вызывала у Нияны смутный страх… хотя она никогда не сумела бы сама себе объяснить, чем может пугать жилище обычной служанки, когда в замке есть множество куда более зловещих помещений. Стоило Нияне коснуться кулаком деревянной поверхности, как дверь со скрипом отворилась, и впервые этот звук показался девушке по-настоящему зловещим. А следом послышался непонятный шорох и словно что-то тёмное метнулось в комнате — в той её части, что была видна через приоткрытую дверь.
Несколько секунд Нияна стояла, пригвождённая к месту страхом, потом всё же толкнула ладонью дверную створку — осторожно, затаив дыхание. Снова послышался странный звук, на этот раз напомнивший шипение, но Нияна, решившись, медленно вошла внутрь и осмотрелась.
Комната выглядела не как жилище служанки, а как странная смесь господских хором и помещения для прислуги. Хорошая дорогая кровать — и бедный обшарпанный стол, но рядом — маленький столик, расписанный цветами, покрытый лаком. Дорогие занавеси на окне, а на полу — вытертый коврик, самый простой, какому цена с десяток медных таков. Покрывало на постели бедное, а на подушке накидка из тонкого шёлка с вышивкой… Самой же старухи нигде не было видно. Должно быть вещи подороже Элизе кто-то отдавал.
Нияна нерешительно прошла в комнату, подошла к столику, где лежала небрежно разворошённая пачка опять же дорогой бумаги — простые люди такой не пользуются. Писчий стержень и вовсе валялся на полу. Нияна бросила взгляд на бумаги — там было что-то написано корявым почерком, строчки сбегали по листу вниз, словно писавшему было очень плохо и он делал это из последних сил. "Не верь", — успела прочесть Нияна первые слова, наиболее разборчивые из всех написанных, но снова ей послышалось шипение. Казалось, звук идёт снизу, и она, сделав шаг назад, наклонилась.
Тут же девичий визг прорезал сонную застывшую тишину замка. На полу, в тени от столика, притаилась пёстрая гадюка! Обычную гадюку Нияне встречать доводилось, это было опасно, неприятно, но не смертельно. На крайний случай можно было купить хорошее снадобье и излечиться, потом, правда, пришлось бы отрабатывать долг, ведь такие лекарства немало стоят, но это можно было пережить. Да и не бросались обычные гадюки на людей, лишь бы те сами их не трогали.
А пёстрая… — угольно чёрная змея с мелкими красными пятнами — попадалась очень редко, но мало кто из людей после такой встречи оставался в живых. Пёстрая гадюка обладала скверным характером, бросаясь на всех, кто окажется поблизости, бросок её был молниеносен, а яд — для обычных людей смертелен. Может, было у магов-чародеев и от него средство, да только как успеть его найти, если не оборотням после укуса жить остаётся считанные минуточки!
Нияна вихрем вынеслась в коридор и помчалась прочь. Ноги сами понесли её к мастерской Лемара. Она уже хотела постучать, но хозяин внезапно оказался рядом и окликнул её:
— Что стряслось, девочка? Почему ты вся дрожишь?
Нияна была так поражена почти ласковым тоном и заботой всегда сурового Лемара, что даже не сразу вспомнила о причине своего страха.
— Там… гадюка… Пёстрая гадюка, тей!
— Где? — нахмурился Лемар.
— В комнате Элизы!
Нияна почему-то ждала, что Лемар спросит, как она там оказалась, и уже собралась объяснить, что нигде не могла отыскать Элизу, но маг тяжело вздохнул и промолвил:
— Так вот где её укусили… Змея пробралась в комнату…
— Укусили? — поразилась Нияна.
— Ты ещё не знаешь? Бедную мою Элизу укусила пёстрая гадюка. К несчастью, она не успела дойти до мастерской и обратиться ко мне за помощью… Она умерла почти на пороге… — Лемар в печали уставился куда-то себе под ноги, Нияна испуганно попятилась.
— Я был уверен, что она выходила в лес или в сад, и что её укусили там. Не бойся, бедняжка, я разберусь с гадюкой! Это счастье, что ты не пострадала. Хочешь, побудь пока в моей мастерской, только ничего не трогай. Там точно нет гадюки, — и Лемар распахнул перед Нияной дверь.
Она ещё хотела спросить, где же теперь Элиза, вернее — её тело, и не опасно ли Лемару в одиночку искать гадюку, но дверь за её спиной уже захлопнулась — так надёжно и крепко, что сразу стало ясно: она не выйдет отсюда, пока хозяин не выпустит.
Успокоив себя мыслями о том, что сильному магу пёстрая гадюка не страшна, Нияна с любопытством осмотрелась. Но, к её разочарованию, ничего особенного она здесь не увидела. В высокое окно лился дневной свет, обрамлённый тяжёлыми тёмными занавесями. Несколько столов были завалены книгами и бумагами, пергаментами и какими-то камнями. У стен высились массивные книжные шкафы. Пара кресел, кушетка, поднос с опустевшим кувшином, чашкой и парой тарелок. Нияна осторожно прошлась между столов, бросая взгляд то на одну рукопись, то на другую, но почерк Лемара вряд ли мог бы разобрать кто-нибудь, кроме него самого, а большинство рукописей и вовсе были написаны то ли на неведомых Нияне языках, то ли это были какие-то загадочные послания, состоящие из тайных знаков. Имелись здесь и странные схемы, ни одна из которых ровным счётом ничего не могла выдать непосвящённому.
Нияне показалось странным, что мастерская так невелика, и вскоре она обнаружила, что здесь есть ещё одна дверь, разумеется, запертая. Значит, мастерская состояла по меньшей мере из двух комнат. Это снова заставило Нияну трепетать от любопытства, к которому примешивался страх и уважительный трепет. Наверное, всё самое интересное, опасное и загадочное Лемар держит именно там!
Один из лежащих на столах пергаментов показался Нияне знакомым. Она осторожно коснулась листа, присмотрелась. И правда — это был тот самый, в котором рассказывалось о Нимфе Светлого озера. Девушка снова перечитала написанное и вдруг заметила приписку на полях, сделанную другим почерком — наверняка это написал Лемар и совсем недавно, ведь раньше поля пергамента были чисты.
"Моя последняя надежда", — было написано там теперь какими-то растянутыми буквами, словно писавший делал это машинально, водя писчим стержнем по полям, вырисовывая что-то, вкладывая в линии ощущение камня, лежащего на душе, тянущего ко дну, с которого уже не всплыть.
У Нияны заныло сердце, ей показалось, что сами чернила, которыми это было написано, состояли из тоски и печали, из обречённости. Когда открылась дверь, она вздрогнула и выронила пергамент, тот медленно спланировал на стол, лёг почти на прежнее место, словно оторванный от ветки лист — символ одиночества и умирания.
— Я ведь просил ничего не трогать, — глухо проговорил Лемар, и Нияну удивило это — "просил".
Прежде он никогда ничего не просил, только приказывал. Но сейчас его словно подменили: он казался тенью того сильного и уверенного чародея, каким всегда видела его Нияна. Сейчас он, как лодка, получившая пробоину и неуклонно наполняющаяся тяжёлой водой, выглядел тонущим в печали и одиночестве. Лицо его было бледно, взгляд — тосклив, под глазами залегли тени и даже руки подрагивали, что больше всего поразило Нияну.
— Элиза… была очень дорога мне, — тихо сказал маг, словно отвечая на мысли девушки. — Она была единственной… кому был дорог я.
Что-то в этих словах царапнуло Нияну, и она нахмурилась. Вспомнила, как вчера — только вчера! — Элиза назвала Лемара чудовищем и обещала рассказать о нём что-то… явно плохое.
— У нас были… непростые отношения, — Лемар криво усмехнулся. — Элиза… любила меня, я знаю. Хотя тебе она могла говорить совсем другое. Не суди её строго. Она… ревновала меня к каждой девушке, которая здесь появлялась. Каждый раз она была против и говорила, что сама в состоянии позаботиться обо мне. Эта любовь может показаться тебе… неправильной, но… кто мы такие, чтобы судить её.
— Любила? — глаза Нияны изумлённо расширились. — Ты хочешь сказать, тей, что она…
Лемар едва заметно кивнул.
— Но она же… она же была старой! — не сдержалась девушка.
— Когда я появился здесь впервые, Элизе было всего сорок лет. Не так уж и много. Она прислуживала старому магу. Мне было девятнадцать. С тех пор прошло двадцать лет. Я надеялся, что её чувства изменятся… Но… Тебе сейчас не понять этого, однако, сердце — не стареет. И старики могут влюбляться в молодых, а старушки… обычно никогда не признаются в этом, но это не означает, что с ними такого никогда не случается. Элиза тоже молчала. Но… это было сложно не заметить. Я привык к её любви, возможно, я в какой-то мере виноват перед ней, виноват, что принимал её любовь как должное, что позволял ей служить мне, отдавая все силы, всю себя. Я привык... -- он опустил голову. — И вот теперь её нет. Как пусто…
— Но здесь есть я! — вырвалось у Нияны. Поддавшись порыву, она подошла к Лемару почти вплотную, осторожно коснулась кончиками пальцев его рукава. — Теперь я буду заботиться о тебе, тей, — сказала тихо, искренне, проникновенно. — Я… готова на всё ради тебя!
— Ты не знаешь, что говоришь, дитя, — печально ответил Лемар, не поднимая головы, и потому Нияна не могла увидеть, как алчный огонёк вспыхнул в тёмной глубине его глаз.
— Я не дитя! И я знаю… Пожалуйста… Прошу тебя, тей! Доверься мне! Скажи, что тебя тревожит. Скажи, чем я могу помочь!
— Я не могу… — Лемар покачал головой и сделал шаг назад. — Даже не проси… Ты не понимаешь, о чём просишь… Никто не может помочь мне… — взгляд его, будто невзначай, скользнул к пергаменту.
А Нияна подумала, что, кажется, знает, как помочь Лемару! И неважно, что именно ему нужно, — ведь Озёрная Нимфа исполнит любое желание!
— Элизу я решил похоронить в саду, рядом с замком, — проговорил Лемар, глядя в окно. — Нет-нет, тебе ничего не нужно делать. Я уже всё сделал при помощи магии. Тел погибших от укуса пёстрой гадюки опасно касаться. Она уже покоится рядом с кустами плакальщицы, где так любила отдыхать тёплыми днями…
— Я приготовлю тебе поесть, тей! — спохватилась Нияна.
— Постой, дитя… Нияна, — поправился Лемар, и в груди девушки разлилось тепло — он всё же помнит, как её зовут!
Ей было жаль Элизу, но она ничего не могла поделать с ощущением счастья, оттого, что теперь она нужна Лемару, теперь она будет заботиться о нём, теперь… мечтать дальше она себе пока не позволяла, но всё же, если Лемар был добр к Элизе с её дикой любовью к прекрасному магу, моложе неё на двадцать лет, то…
— Я хочу подарить тебе кое-что, — Лемар достал из нагрудного кармана витую чёрную цепочку, на которой висела красивая подвеска — прозрачный светло-алый камень, притягивавший взгляд. Идеальная каплевидная форма, нежная плавность очертаний. Он был бы похож на слезу, если бы не цвет.
— Этот камень поможет тебе мгновенно позвать меня, если я понадоблюсь. Как жаль, что я не успел спасти Элизу… Но тебе я не позволю погибнуть из-за нелепой случайности! Если попадёшь в беду, коснись камня, позови меня, и я услышу!
— Благодарю, тей! — с восторгом выдохнула Нияна.
А уж когда Лемар пожелал сам надеть ей на шею цепочку, когда коснулся её кожи, она и вовсе ощутила себя счастливейшей из смертных, и его ласковый взгляд заставил её позабыть обо всём!
Например, о том, что как-то раз она видела подобную цепочку на шее Элизы… Или о том, что говорила ей Элиза про магическую защиту замка, которая не позволяет пробраться в него ни мышам, ни крысам, ни разным кусачим насекомым. Или о том, что чёрная толстая цепочка с красным камнем напоминает расцветку пёстрой гадюки…
Нияна приготовила и подала Лемару обед, убралась на кухне, а потом нехотя вновь отправилась туда, где только сегодня утром должна была встретиться с Элизой. Рядом с кустами плакальщицы стояла скамья. Элиза в самом деле часто сидела здесь, хотя Нияна никогда не могла понять, чем привлекает её это сырое затенённое место. Куда лучше у цветника! Или среди яблонь. Там тоже есть скамьи. Но Элиза всегда сидела здесь. И, наверное, хорошо, что теперь тут будут покоиться её останки.
Нияна устало опустилась на скамью, вздохнула, глядя на рыхлый земляной холмик, нарушавший грустную гармонию этого места. Холодом повеяло на девушку от печально поникших ветвей. Они у плакальщицы всегда такие — плавно склонённые до самой земли тонкие веточки, усыпанные вытянутыми бледно-зелёными листьями, но почему-то сейчас плакальщица казалась особенно унылой, словно кусты оплакивали свою подругу. Присмотревшись, Нияна заметила, что многие ветки засохли. Странно. До осени ещё далеко, да и осенью плакальщица ещё долго стоит свежей — до первых заморозков не сбрасывает листвы, остаётся хоть и бледно-серебристой, но всё же не рыжеет, не сохнет.
Нияна коснулась рукой ближайших веточек, те закачались, словно не от её касания, а по собственной воле, будто потянулись к ней, перешёптываясь, и снова — холод, пробирающее до дрожи дуновение… Вот коснулось щеки, шеи, и цепочка украшения, подаренного Лемаром, внезапно обожгла кожу льдом.
— Не верь, не верь… — прошуршало, прошептало рядом, словно сама плакальщица, растение, почитаемое священным, заговорила.
Нияне вспомнилось, что плакальщица посвящена водному духу Лилали, что по поверьям сама Лилали карает тех, кто вредит этим растениям, и награждает тех, кто относится к ним с любовью. Эти кусты считались среди селян лучшим средством от тёмного колдовства и наваждения, несколько листиков плакальщицы раскладывали в доме, если подозревали, что в нём поселился неприкаянный дух, и часто серебристые будто и вправду плачущие кусты сажали на кладбищах, потому что верили: они не позволят душам мёртвых беспокоить живых. Хотя маги отрицали силу этого растения, но и они относились к нему с уважением.
— Сними, сними… беги, беги… — украшение словно душит, а шёпот становится всё громче, заполняя всё вокруг, будто каждый листик шепчет:
— Не верь… сними… беги!
Нияна вскочила, прижала к горлу ладони — цепочка и впрямь была ледяной! Но тут сзади послышался любимый голос:
— Что с тобой, Нияна? Ты тоже грустишь по Элизе? Понимаю… Она была не слишком приветлива с тобой, но всё же… у неё было доброе сердце.
— Да… — пролепетала Нияна, постепенно приходя в себя.
Так вот почему Элиза хотела оговорить Лемара! Она просто ревновала… Бедная женщина… Может быть и теперь её дух, ещё не успевший покинуть этот мир, пытался прогнать соперницу прочь, заставить избавиться от подарка Лемара… Ну конечно! Так всё и есть!
Понимание принесло облегчение — огромное облегчение, не ставшее меньше даже оттого, что, кажется, только что Нияне довелось пережить первую в своей жизни встречу с неупокоенным духом. Нет, Элизе не удастся лишить её надежды на счастье! Разлучить с Лемаром… Конечно, очень жаль старушку… Но нельзя же быть такой эгоисткой, надо подумать и о любимом! Теперь кто-то должен заботиться о нём, быть рядом… А может, как знать, и сделать его счастливым…
Ночью Нияне впервые мерещились шаги, вздохи и стоны, в беспокойный сон вплетались плачущие голоса и тревожный шёпот. Снилось, что украшение, подаренное Лемаром, обернулось пёстрой гадюкой и душит её, снилось, что она уже умерла — лежит, не чувствуя своего тела, застыв в леденящем холоде, беспомощная и безвольная, а гадюка соскальзывает с её шеи и оборачивается Лемаром. Маг смотрит на неё, и в его глазах — стылый равнодушный холод и сытость довольного хищника.
Нияна проснулась в холодном поту, сердце колотилось так, что его лихорадочный стук отдавался во всём теле. Она долго не могла отдышаться и прийти в себя, но так и не решилась снять подарок Лемара, хотя на миг ей и захотелось это сделать. Но потом она вспомнила, что всё дело в ревности Элизы! Конечно, в этом причина. Хоть и похоронена она под плакальщицей, но три дня дух её ещё ходит по земле, остаётся рядом с теми, кого Элиза любила или ненавидела в этой жизни. Вот и нет ей покоя. Это она, не иначе, навела такие кошмары!
Постепенно успокоившись, Нияна принялась за дневные дела и заботы, которые помогли ей забыть о страшных снах. Только о Лемаре она помнила всегда — каждую минуту. Вспоминала, как говорил он с ней вчера, печаль и одиночество, что увиделись ей в его глазах, и надпись на полях — "моя последняя надежда".
Ему нужна помощь! И она, Нияна, готова на всё, чтобы помочь. Даже если никогда не видать ей от Лемара ничего, кроме снисходительной привязанности, сродни той, что питают люди к полезным животным, всё равно… Ей ничего не нужно взамен, лишь бы был он счастлив! Как раз в эту ночь Таана должна была войти в полную силу, и Нияна твёрдо решила, что не станет откладывать, а отправится к Светлому озеру, как только завечереет и она уберёт со стола после ужина.
Так и поступила.
***
Вечерний лес не пугал Нияну. Не перечесть, сколько раз она ходила по грибы и ягоды, иной раз далеко забредая от родной деревни. Её, как и других детей, учили не терять направления, отыскивать путь, узнавать звериные тропы, читать следы. Амулеты Тены, что носили все селяне, хорошо берегли от нападения хищников. За них приходилось недёшево платить оборотням, но амулеты того стоили, защищая каждого, кто сам не поднимет руку или оружие на дикого зверя. Да и в этом случае порой защищали. Они отпугивали хищников, так что можно было не бояться стать жертвой волка или в недобрый час встретить сердитого медведя.
Нияна твёрдо знала, что Светлое озеро лежит на запад от замка, туда и направилась. А скоро и звериные тропки подсказали ей, где искать — олени и кабаны, в изобилии водившиеся в Старом лесу, любили ходить к Озеру на водопой. Всего около часа или чуть больше понадобилось девушке, чтобы добраться до берега.
Озеро поражало нежной красотой: округлое, серебряное в лунном свете, по его зеркальной поверхности скользили прекрасные лебеди, и тонкие веточки плакальщицы, что росла здесь в изобилии, склонялись, касаясь мерцающей воды. На островке виднелось святилище, напоминавшее ступенчатую ротонду. Плавные очертания белокаменных колонн и стен сбегали к берегам островка, словно застывшая в камне сияющая вода, бегущая вниз по уступам.
Нияна лишь на миг остановилась на берегу, глядя на лунную тропу, что стелилась от берега до острова. Она оживила в душе своё стремление подарить любимому счастье и, решившись, сделала шаг. Ещё шаг. И ещё. Поверхность воды ощущалась, как пружинистая, но надёжная. Девушка шла, не отрывая взгляда от святилища, стараясь не вспоминать о том, что под ногами у неё — опасная глубина. Старики говорили, что у Светлого озера и вовсе нет дна, а если есть, то дно то в ином мире, и никому, кто упадёт в воды озера, не выплыть на берег, если только не будет на то воли озёрной нимфы.
Около половины пути осталось позади, когда взбурлила вода, разливаясь серебряными потоками, и поднялась из озера дева невиданной красоты. Стройную её фигуру окутывали волны светлых локонов, голубые очи казались огромными на узком нежном лице, и с глубокой грустью смотрели они на Нияну.
— Куда идёшь ты, дитя, и зачем? — прожурчал голос нимфы.
— Я иду по зову сердца, чтобы помочь тому, кого люблю больше жизни, — твёрдо ответила Нияна, хотя страх и шевельнулся в груди, заставляя сердце забиться ещё чаще.
— Сердце твоё не успело прозреть, — негромко ответила нимфа. — Не тому ты отдала его. Вернись домой. Я отпущу тебя. Но прежде отдай мне то, что змеёй обвилось вокруг твоей шеи — то, что погубит тебя, если не позволишь мне помочь.
И вновь Нияна ощутила ледяной холод, разлившийся по груди, почувствовала, какой тяжёлой стала чёрная витая цепочка. Она посмотрела на камень — он, показалось ей, стал ярче, налился кровавым светом, и на долю мгновения сомнения овладели девушкой, но она тут же прогнала их.
Нимфа просто испытывает её решимость! Или намеренно обманывает. Помнится, она слышала, что нимфы бывают коварны, а словам их далеко не всегда можно верить. Это успокоило Нияну и утвердило в прежней решимости.
— Сердце моё полно любви! — сказала она уверенно. — Я не отступлю и не поверю ничему, что бы плохого ты ни сказала о том, кого люблю!
— Я вижу… — прошептала нимфа. — Значит, время пришло… Когда свершится предсказанное в давние времена, вспомни мои слова: однажды твоё сердце снова станет живым. Когда придёт сюда тот, кто полюбит тебя так же искренне, как любишь теперь ты, поверь ему.
Нияна лишь нахмурилась, не понимая слов нимфы, видя в них подвох и обман, но та и не стала ни в чём её убеждать — никто не смог бы заставить Нияну отказаться от своей любви и веры в того, кто похитил её сердце и завладел душой.
— Иди, — нимфа взмахнула рукой, указывая на святилище. — Как и было предсказано, заканчивается время, когда здесь правила светлая Лилали, на смену ей приходит Шеанш — Владычица Тёмных Вод.
Нияна лишь тряхнула головой, не понимая слов нимфы, видя в них помеху. Она вновь двинулась вперёд, стараясь не обращать внимания, как с каждым шагом наливается тяжестью подарок Лемара. Прижала рукой алый камень — кажется, стало легче. Дошла до берега, поднялась к святилищу по узкой дорожке, выложенной светлыми камнями.
Святилище застыло, облитое молочным светом. Всплывающее из волн тумана, окутавшего островок, оно само казалось воздушной сказочной грёзой, сотканной из опустившихся на землю жемчужных облаков. Нияна миновала ряды изящных колонн, украшенных резными волнистыми узорами, прошла мимо удивительных раковин-жемчужниц, каждая из которых была такого размера, что и двумя руками не обхватить. Покоились в них жемчужины, что и на ладони взрослого человека не уместились бы — розовые, белые, серебристые, голубоватые и тёмные — почти чёрные. Нияна и не ведала прежде, что такие бывают.
Но никакие чудеса не волновали её, она не остановилась, чтобы понять, откуда берётся мягкий свет, заливавший святилище, словно исходящий от самих стен, окутывавший раковины и жемчужины, чтобы рассмотреть прекрасные мозаики, изображавшие игры подводных обитателей, не стала слушать немыслимо прекрасную песню широких витых раковин, доносивших голос бессмертного Океана, сплетённую с мелодичным журчанием водных струй, изливавшихся из раковин поменьше, укреплённых в стенах.
Вода сбегала по извилистым желобкам, образуя пленительный узор. Нияне захотелось остановиться и послушать — это было словно голос самой Лилали Светлой — Повелительницы Вод, и он звал, убеждал, уговаривал остановиться, не совершать непоправимого. Но любовь и вера в любимого вела Нияну дальше.
Любовь бывает слепой. Она не хочет слышать и знать, словно боится, что прозрение принесёт невыносимую боль, отнимет веру, убьёт чувства. Нияна любила… Но кого любила она? Настоящего ли Лемара, о котором ничего не знала и не желала знать, боясь за свою любовь? Или мечту своего сердца?
Ни нимфа, ни журчащий ручьями глас Светлой Лилали не остановили её, ни страх, ни сомнения. Она подошла к чаше, возвышавшейся в центре зала. Словно волшебная белая роза, состояла та чаша из рядов каменных лепестков, вода изливалась из её сердцевины, сияла голубым мерцающим светом, переливалась по лепесткам, стекала в углубления ниже, разбегалась по узорным желобкам.
Нимфа возникла рядом, ни слова не говоря смотрела на Нияну, и взгляд этот едва не остановил девушку. Едва. Но всё же не остановил.
— Пожелай другого! — промолвила нимфа, когда Нияна коснулась сияющей воды. — Попроси себе настоящей любви. Взаимной и счастливой любви.
— У меня уже есть любовь, — упрямо ответила Нияна, погружая ладони в воду. — И я хочу, чтобы Лемар был счастлив!
— Не может это исполниться, — ответила, казалось, сама вода в священной чаше.
— Но как же так… — растерялась Нияна. — Разве не любое желание исполняется здесь?!
— Только то, что возможно. Но тот, чьё сердце черно, не может обрести счастья…
— Нет! Я не верю! Он просто одинок… несчастен! Пусть исполнится то, чего он хочет!
И журчание воды превратилось в рёв водопадов, тихий плеск — в яростный вой морской бури.
— Предсказанное свершается, — вскрикнула нимфа и приблизилась к Нияне, опуская свои руки в воду рядом с руками девушки. — Моя служба окончена, — промолвила нимфа, и Нияна ясно слышала её голос, хотя вокруг по-прежнему ревело и грохотало — шумом сотен прибоев, яростью океана.
— Я не отдам свою силу ему, как он хотел… — прошептала нимфа. — Но я отдаю её тебе… Отныне это озеро больше не Светлое. Нарекается оно Чёрным, и ты будешь его нимфой. Служить ты станешь Шеанш — Владычице Тёмных Вод… Прощай, Нияна.
Из ладоней нимфы в воду струился серебряный свет, текло голубое сияние, взвихрялось в чаше, темнело и вливалось в руки Нияны. Девушка вскрикнула, потому что болью и холодом пронизало её тело, но вытащить руки из чаши она уже не могла.
— Слишком поздно… — прошептала нимфа.
И Нияна всё так же ясно слышала её голос, хотя вокруг них бушевал смерч, рушилось прекрасное святилище Лилали, разлеталось в пыль и мелкую крошку, гасло его волшебное сияние, умолкала удивительная музыка. Это продолжалось несколько минут, показавшихся Нияне вечностью. Нимфа, стоявшая рядом с ней, почти истаяла, осталась лёгким невесомым силуэтом, призраком, лишённым телесности.
— Когда он придёт и потребует покориться ему, — прошептала она Нияне, — ответь, что служишь Шеанш. Запомни… Он жесток и безумен. Лучше… Шеанш… — и нимфа растаяла туманным облачком.
Стих рёв бушующей стихии, всё улеглось. Осталась лишь чаша, более не напоминавшая розу, она стала простой, округлой, с неведомыми письменами и загадочными узорами по краям. И вода в ней больше не светилась — она была непроглядна, темна до полной черноты.
Нияна застыла рядом, не в силах оторвать взгляда от тёмной глубины. Что-то незнакомое нахлынуло на неё, меняя, превращая… Она чувствовала это, но не могла ещё осознать, что именно чувствует. Она становилась нимфой. Нимфой Чёрного озера — таинственного места, где смыкался мир Залесья с Миром Вод, которым правят сёстры Лилали и Шеанш. Светлая и Тёмная Владычицы водной стихии.
Долгое время Лилали оберегала это место, и нимфа, жившая здесь, была её подданной, но теперь срок её жизни закончился, и служба завершилась, ведь и нимфы живут не вечно, в своё время уходят они за Грань, куда уходят все создания — и люди, и оборотни, и драконы, и нимфы, и многие другие. Все они смертны, лишь срок жизни различен. Нияна поняла, что прежняя нимфа прожила достаточно долго, чтобы не сожалеть об окончании своего пути в этом мире. Кто знает, что ждало её за гранью, но за верную службу уж конечно получит она щедрую награду — от Лилали и от самого Всетворца. А вот что ждёт её, Нияну…
Тёмная Вода в священной чаше показала девушке её новую госпожу — грозную и мрачную Шеанш, правящую бурями и штормами, омутами и бурными потоками, несущими смерть и разрушение. Владычицу тайн и загадок, хранимых Тёмными Водами. Нет настоящего зла в Шеанш, она лишь отражает то, что прячут в сердцах, душах и мыслях разумные существа — всё тёмное, что в них есть. Никогда не губит она светлых и любящих. Но сурова и непреклонна Владычица Тёмных Вод, и редко встретится тот, в ком не найдёт она никакой вины, потому лучше не встречаться ни с нею, ни с нимфами, что служат ей, никому из смертных.
Вода — сохраняет память. Светлые Воды помнят о светлом, Тёмные… — о тёмном. И Тёмная Вода открыла Нияне правду, которую та не хотела знать прежде.
В чёрной глубине, ставшей прозрачной для взгляда новой нимфы, увидела бывшая девушка Нияна, каков был тот, кого она полюбила. Его звали Лекс — самое обычное простонародное имя. И не был он оборотнем — правду сказала Элиза. Он был обычным человеком, только без меры жадным и тщеславным, мечтал о богатстве, власти, о самых красивых девах и покорных слугах. Завистливым и чёрным было его сердце. Но умел он это скрывать, умел сладко льстить и угождать, входить в доверие.
Однажды пришёл он к старому магу, жившему в лесном замке вместе с семнадцатилетней внучкой по имени Элиза. Лекс попросился на службу. Магу не нужен был слуга, но парнишка умолял дать ему любую работу, разжалобил мага рассказами о том, как его оклеветали и прогнали из родной деревни. И маг поверил и принял его. Чародей-отшельник перечитал горы манускриптов и книг без числа, многое знал о зверях и птицах, о звёздах, травах и минералах, но в людях, к несчастью, разбирался плохо.
Лекс делал всё, чтобы угодить хозяину, восхвалял его неустанно, а также восхищался Элизой, вздыхая и бросая на неё украдкой пламенные взгляды. Но уж он старался, чтобы она их замечала. И она замечала… Старый маг привязался к Лексу, согласился учить его тому, чему можно обучить простого человека, не обладающего магической силой, — не оборотня. Лекс учился старательно, но особый интерес у него вызывали тёмные ритуалы и знания. Тайком от мага он читал те книги из его библиотеки, которые учитель и не думал ему давать, а потом и вовсе нашёл способ вступить в связь с тёмным духом и получать запретные знания уже от него.
С их-то помощью он сжил со свету учителя, завладев его домом и всем наследием. Элиза не подозревала об этом и любила Лекса всем сердцем. Он же подарил ей Камень Крови — тёмный артефакт, который сумел создать с помощью тёмного духа. Камень тот выпивал из девушки магию, отдавая её Лексу, решившему таким образом стать настоящим магом и оборотнем. Правда, ни то, ни другое у него до конца не получилось, но всё же тёмная сила наградила своего верного слугу возможностью обращаться пёстрой гадюкой.
Когда Лекс отказался жениться на Элизе, и она начала догадываться о том, что он с ней сделал, о том, что вытягивает из неё силы, о том, что это он сгубил её деда, она хотела уйти, но не смогла — Камень Крови поработил её. Она не в силах была снять его и должна была подчиняться тому, кто стал её хозяином. Только рядом с кустами плакальщицы девушке становилось хоть немного легче.
Когда магия её иссякла окончательно, Камень Крови начал тянуть из неё жизнь и молодость, и за несколько лет юная девушка превратилась в старуху. Лекс назвался Лемаром, пустил слух, что внучка мага уехала к дальней родне и зажил королём в чародейном замке.
Но ему этого было мало. Он хотел больше денег, больше власти! Был бы он так силён, как старый чародей, он бы уж, по меньшей мере, устроился при княжеском дворе, а там… и сам бы сел на княжеский трон! Но его сил по-прежнему было недостаточно. Тёмные дела получались у него превосходно, другие же разделы магии, куда более нужные людям — целительство, защита и прочее — почти не давались ему. И тогда пришло ему на ум завладеть силой нимфы Светлого озера — самой сильной нимфы во всём их мире, ведь именно она хранила святилище Лилали, а Светлое озеро находилось там, где был проход в Мир Вод. Потому и подумал об этом Лекс, что озеро то было совсем рядом.
Однажды он даже попытался пройти Лунной Тропой, чтобы загадать желание, но и шага не смог сделать — открылась ему в озёрной воде жуткая бездна, ждущая его, чтобы поглотить навеки. Тогда догадался Лемар, что нужно ему влюбить в себя чистую сердцем деву, и она всё сделает за него… Так и случилось.
Нияна застонала. Стон этот шёл от самого её сердца, разрываемого болью. Такая боль могла бы, кажется, вовсе убить её, но убить нимфу, которой она теперь стала, не так-то легко… Взметнулись яростно воды Чёрного озера, обрушиваясь на остров, на руины, оставшиеся от святилища. Послушные воле новоявленной нимфы, они тоже стонали, ревели, бились, как никогда им не доводилось прежде.
Но омываемая озёрными водами нимфа вовсе не замечала буйства стихии. Душа её, казалось, разом пылала в огне и обращалась в лёд, боль стала нестерпимой. И тогда сердце нимфы начало каменеть…
Улеглись воды озера, возвращаясь в отведённые им берега, а прямо перед нимфой возник тот, кто считал себя её хозяином и повелителем — Лемар. Довольная усмешка блуждала по его лицу, и нимфа, глядя на него, внезапно поразилась тому, что могла любить такое ничтожество… Алчная и злобная пустота — вот что было у него внутри, вот почему он всегда стремился отнять чужое, доказать всему свету, что велик! Как она могла быть так слепа… Как могла отдать ему власть над собой…
Но она больше не слабая девушка! Нияна умерла. Родилась Нимфа Чёрного озера, та, что видит в тёмных водах самые потаённые уголки души, самые мрачные и грязные тайны — всё сокрытое.
— Покорись мне! — Лемар, видя, как смотрит на него Нимфа, зло прищурился. — Ты — моя рабыня! На тебе Кровавый Камень, что связал нас навечно. И только мне решать, отнять ли у тебя всю силу разом или заставить служить мне до скончания времён!
Нимфа ухватилась за чёрную цепь, рванула… Но не могла ни снять, ни разорвать её. Исполнилось желание Нияны — а загадала она, чтобы случилось то, чего хочет Лемар. Неужели нет спасения?! Неужто обречена она служить тому, кого ненавидит и презирает?! Нимфа хотела утопить Лемара, но воды отказались повиноваться ей. Лемар — её господин. Он хотел быть повелителем нимфы, и стал им…
— Нет… — хрипела она, стараясь разорвать цепь, но та, ставшая вдруг скользкой, как змея, лишь душила её, впиваясь в кожу.
И тут вспомнила Нимфа слова той, у которой отняла жизнь ради своей глупой и слепой любви.
— Шеанш… — прохрипела она. — Госпожа…
Взметнулась ввысь вода в чаше, и голос, ревущий, как ярящийся прибой, шуршащий, как волна, ласкающая песчаный берег, ответил:
— Я принимаю служение твоё. Но даже мне не по силам разорвать связь крови до конца… Подлый человек подчинил тебя, завладев твоим сердцем… Так отдай ему своё сердце! Ни мне, ни тебе не убить его, покуда он связан с тобой, но и жить он не будет! Он хотел получить силу нимфы, так пусть лежит здесь — не мёртвый и не живой, и его не-жизнь и не-смерть будет питаться твоей силой. И будет так до тех пор, пока не придёт тот, кто полюбит тебя и сумеет оживить твоё сердце.
Злые слёзы потекли по щекам прекрасной нимфы, но ей пришлось смириться, ибо более ничего не могла сделать для неё даже сама Шеанш.
— Возьми то, что завоевал, — промолвила Нимфа и протянула застывшему на месте Лемару собственное сердце, что силой Шеанш легко извлекла из груди.
И было то сердце чёрным камнем. Лемар не желал принимать его, но тело не слушалось, и как только чёрный камень коснулся руки его, превратился он в пёструю гадюку. Злобно шипя, забилась змея в тёмную щель в руинах святилища рядом с каменным сердцем Нимфы.
С тех пор миновали века, но не может Лемар ни умереть, ни жить. Змея та видит свои тёмные сны, пребывая в кошмарах, осознавая ничтожество и бессилие своё, а поддерживает её не-жизнь Камень Крови, что и по сию пору носит на груди Нимфа.
Сердце её каменное всё так же лежит на острове. Холод царит в душе её. Могущественна Нимфа, но не радует её сила. Прекрасна она — краше любой девы на белом свете, но не приносит та красота ей счастья. Имеет Нимфа полную власть над тёмной водой, в которой не виден свет солнца или луны, может являть лик свой прекрасный в такой воде, манить, звать, опутывая сетями душу и сердце.
Только тот, кто истинно чист душой или в чьём сердце живёт настоящая любовь, может противиться зову её, но много ли таких… Потому сторонись тёмных вод, не смотрись в манящую гладь, даже мимолётного взгляда не бросай на неё!
Любит Нимфа губить мужчин, прельщая их, являя им лик свой в тёмных водах, любит и девиц заманивать, обещая им красоту и вечную юность, а когда приходят к ней, обращая их водяницами. С ними не так тоскливо текут дни и годы для Нимфы Чёрного озера — прекрасной девы с каменным сердцем, что и до сего дня ждёт освобождения, хоть и не верит больше в любовь.
, , и
ещё 4 нравится это сообщение.
главная
Оно не убежит теперь - можно не спешить!:) Рассказ довольно объёмный получился)))
Магический мир Залесья приоткрыл ещё одну страничку, рассказал о Чёрном озере, и о нимфе, что отдала когда-то любовь и своё сердце... Грустно, но так хочется допридумывать себе счастливое завершение истории где-то за гранью строк...)
Вот любят же красивым девушкам присобачить такие когтищи, что смотреть страшно))))))
Точно!!! 
Ура! Я так рада! Так рада! 
