Старый Горан воспитывал сына в строгости и не разрешал ему общаться с деревенскими сверстниками. Жили они отшельниками в лесном домике, спали на соломенных постелях на полу. В восемь лет повседневными занятиями Валко были установка силков на зайцев и птиц, ловля рыбы и сбор лекарственных растений. Другая сторона его жизни была сокрыта от глаз деревенских обитателей.
Выполнив первоочередные задания отца, мальчик занимался чтением – овладевал новыми заклинаниями, изучал языки соседних народов, прочитывал сказки, легенды, летописи давно минувших дней и личные письма князей, рыцарей, купцов, благородных дам. Его лучшими друзьями были разбойники, пользовавшиеся волшебным покровительством Горана. Каждый их визит мальчик считал огромным счастьем. Он любил играть с лесными воителями, постигая искусство владения оружием – мечом, кинжалом, саблей, арбалетом и луком. Всегда с замиранием сердца слушал их рассказы о недавних приключениях. А еще долгожданные гости привозили свитки, фолианты и связки писем, которые ему не терпелось прочесть. Но чтобы понять содержание многих из них, предстояло выучить новые иноземные слова, выражения. А значит, впереди были долгие ночи за книжкой, освещенной слабым огоньком лучины.
Лишь одну тайну Валко скрывал даже от разбойников – что отец готовит его к “великой судьбе”, что он станет в будущем непобедимым бессмертным воином.
Один только раз усомнился он в правильности предсказанного колдуном пути. Было ему тогда восемнадцать лет. Глядя на деревенских сверстников, начавших отпускать усы, Валко тоже захотел обзавестись таким чудесным украшением лица. Но стоило ему всего пару дней не побриться, и Старый Горан наградил его крепкой оплеухой.
– Упыри не носят ни бород, ни усов. Чтобы кровь на них не застывала! – прошипел колдун. – И ты не привыкай к волосам на лице. Уж скоро ты пронзишь клыками человечье горло и насытишься горячей кровью.
Представив, как он кого-то кусает и пьет кровь, Валко поежился от брезгливости, но перечить наставнику не осмелился.
***
К двадцати пяти годам Валко стал матерым зверем, полноправным вожаком стаи. Возглавленная им разбойничья шайка держала в страхе местных богачей. Доставалось “на орехи” и чужеземным гостям.
Прижимистые купцы, бравые рыцари, изворотливые послы и напыщенные вельможи молились о том, чтобы не встретить его на лесной дороге. Слухи о нем плодились, как крысы, но кто он такой, никто не мог понять. Разговорившись в портовом трактире, пострадавшие долго спорили, пытаясь выяснить, кем является их обидчик, и где находится его убежище. Сербский дворянин уверял, что разбойничий главарь – его земляк высокородного происхождения. Венгерский рыцарь клялся, что нападавший родом из его страны, и что он первоклассный воин, некогда служивший королю. Восточный торговец специями бился об заклад, что лесной тать – самый настоящий персиянин, который в прошлом служил гадателем и звездочетом при дворе султана. Ведь только сильнейший волшебник способен вот так появиться из внезапно окутавшего дорогу тумана, а потом вместе с ним исчезнуть без следа. В итоге, сколько бы ни длился спор, каждый ограбленный оставался при своем мнении.
О неуловимом разбойнике известно было мало, кроме того, что с каждой жертвой он говорит на ее языке, и что его цель при нападении – ограбить и хорошенько припугнуть, но не убить. Если отчаянно не сопротивляться, можно уцелеть при разорительной встрече. Уйти без штанов, но остаться живым.
Внешность Валко была хорошо известна его преследователям. В отличие от большинства разбойников, он никогда не повязывал на лицо темный платок.
Посмеиваясь над его “безрассудством”, власть имущие пытались его разыскать и оправляли воеводам письма – ориентировки.
Высокий рост, мускулистая фигура, волнистые волосы, спереди подстриженные до мочек ушей, а сзади – до плеч, средний лоб, несколько длинноватый греческий нос, карие глаза, в зависимости от освещения казавшиеся то средними, то крупными, густые приподнятые брови, широкие рельефные скулы, небольшой подбородок с ямочкой… И в наши дни криминалисты назовут внешность Валко среднестатистической для южного мужчины, и заявят, что найти по такому “фотороботу” преступника на Балканах практически невозможно. А в средневековье особые приметы разыскиваемого негодяя должны были звучать как-то так: тощ и крив, как засохшее дерево, одноглаз, хромает на правую ногу, имеет большое родимое пятно на лбу, левую бровь и щеку пересекает шрам.
В те годы портрет Вышковича, нарисованный со слов потерпевшего, мог разве что обрадовать случайно увидевшую его женщину. “Красавец!” восхитилась бы она.
Глядя на него настоящего, проезжавшего в сопровождении боевых друзей по извилистой горной дороге, шедшие навстречу крестьянки и подавно замирали, теряя дар речи. Их мужья взволнованно переводили дух, учтиво поклонившись знатному господину, путешествующему с воинской свитой. Его спокойный взгляд в глаза обезоруживал воевод, сбивал спесь с маркизов и герцогов. Как облаченный в начищенные латы и пурпурную накидку, так и полуголый, в потертых кожаных штанах, сшитых на коленке, Валко производил впечатление благородного воина, а не простолюдина из глубинки.
Ездил Вышкович на вороном жеребце иберийской породы по кличке Сретан (Счастливчик). Рослый широкомордый конь могучей стати, с орлиным профилем и волнистой гривой, удивительно походил на своего хозяина. “Приобрел” его Валко в порту Дубровника, и вместе с ним увел еще шесть лошадей у испанских послов, собиравшихся преподнести поистине королевский подарок правителю Венгрии. (В те времена чистопородные лошади были на вес золота). Серого в яблоках, белого и гнедого коней, и буланую кобылу Вышкович передал друзьям - разбойникам, а кобылу в рыжих и белых пятнах он подарил любимой девушке Веронике. Пегие лошади считались племенным браком. Среди дворян их приобретали разве что любители диковинок. Зато на деревенском пастбище пестрая кобыла Жилка не выглядела слишком благородно.
Конь Валко
Когда отец Вероники построил вместительную таверну возле узкой, поросшей травой дороги, ведущей в Вуковар, земляки стали над ним подтрунивать.
–Не видать тебе дохода, дружище, – говорили ему земледельцы. – Дай Боже, чтобы раз в году здесь остановился на ночлег путник, у которого есть деньги на горячую еду и ночлег.
Поначалу крестьяне были правы – горожане редко выбирали неблизкий, но сравнительно безопасный маршрут. Но чем дальше распространялись слухи о хозяйничающих на торговых путях разбойниках, тем больше народа узнавало об этой дорожке, и она становилась все шире и глаже. Впрочем, основной источник прибыли для владельца таверны не зависел от числа проезжавших путников – после удачных вылазок в его заведении пировали Валко и компания. За еду и выпивку они платили золотом, драгоценностями, тончайшими разноцветными тканями, коврами и другими предметами роскоши.
Деревенские жители считали Валко величайшим благодетелем. В каждой хате стоял вместительный сундук, полный подаренных им сокровищ. А что не умещалось в сундуке, крестьяне прятали в винный погребок.
Вуковарский князь, к владениям которого была приписана заколдованная деревня, вовсе не интересовался тем, что в ней творится. “Трясти” окраинных крестьян у него не было нужды – вполне хватало доходов от торговых сделок. К тому же он считал, что в столь глухом местечке просто не может происходить ничего из ряда вон выходящего. А когда по требованию государственных властей князь устраивал проверки своих угодий, воины либо не обнаруживали деревню на том месте, где ей полагалось быть, либо целый день блуждали по лесу и, испугавшись навеки сгинуть в темной чаще, возвращались в город. Реже проверяющие все-таки находили деревню… В этом случае предупрежденные заранее жители прикидывались несчастными бедняками. Они надевали заплатанную грязную одежду, выгоняли на поля самый тощий и облезлый скот, выпускали во дворы кур, гусей и уток со специально “прореженным” оперением. И сами нарочно болезненно покашливали, чтобы отбить у воинов желание тщательно обыскивать их жилища.
Несмотря на всеобщие любовь и уважение, земляки не рисковали навязываться Валко Вышковичу в друзья. Он доверительно общался только с наставником и соратниками, а к остальным относился настороженно. Тайные поклонницы уже перестали надеяться на чудо, считая, что из деревни он себе жену не выберет, как неожиданно для всех в его жизнь прочно вошла глупенькая, немного рассеянная Вероника. “Она ему не пара!” – судачили бабы у плетня.
Вероника с детства панически боялась мышей и крыс. Младший брат Каслав любил подшутить над ней, неожиданно принимался кричать: “Мышка! Мышка!”, чтобы напугать сестру. Так и приклеилось к ней это прозвище. Страх перед грызунами с возрастом не прошел. И в двадцать лет Вероника с сумасшедшим визгом взбиралась на стол, заметив пробежавшую по полу мышь. Девушка и сама была похожа на пугливого мышонка. В момент удивления ее маленькое сердцевидное личико напоминало мордочку любопытного зверька, выглянувшего из норки. Она забавно таращила округлые темные глаза, шевеля маленьким вздернутым носиком и поджав кукольные губы.
В деревне Вероника считалась скромницей. Выходя в зал таверны, она заплетала пышные кудри в тугие косички, надевала длинное платье с расшитым передником, и подавала еду, чай, вино, не засматриваясь на посетителей.
Лесные разбойники видели ее другой – раскрепощенной, готовой к опасным приключениям. Взъерошенные крупные кудряшки рассыпались овечьим руном вокруг ее зардевшегося лица, когда она, соскочив с пегой кобылы Жилки, выбегала на берег Дуная, где ее ждал Валко.
Влюбленные назначали свидания на стороне, подальше от деревни и леса, – и Старый Горан не одобрял увлечения воспитанника, и родители Вероники не радовались выбору дочери. В качестве стабильного источника дохода Валко их вполне устраивал, но зять-разбойник был им не нужен.
– Зарежут его на большой дороге, и наша Вероника останется молодой вдовой, с крошечным ребенком на руках, - говорил трактирщик своей жене. – Сына он уже отнял у нас. Теперь и дочери решил жизнь сгубить”.
Владелец таверны беспокоился не напрасно. Вопреки родительским предупреждениям и мольбам, младший брат Вероники вступил в шайку Вышковича. Разгульная жизнь соблазнила парня. Без колебаний он согласился занять место убитого престарелого вора, который погиб во время стычки с рыцарским отрядом, охранявшим карету дворянина.
Каславу понравилось жить в лесу и участвовать в набегах. Валко стал его кумиром. Юноша старался во всем ему подражать, но понимал, что овладеть магией в таком совершенстве он никогда не сможет. Каслав завидовал главарю, но без зла. Он гордился тем, что приобрел могущественного покровителя.
Невероятный случай, который парень увидел во время очередной вылазки на торговый путь, запомнился ему на всю жизнь. Один из защитников турецкого вельможи успел отрубить нападавшему левую руку, прежде чем пал замертво, сраженный меткой стрелой. Каслав подбежал к скорчившемуся от боли товарищу, оторвал от своей рубашки длинный кусок ткани, чтобы остановить им кровь.
Подошедший сзади Валко отстранил юношу. Растерев в ладонях лист папоротника, главарь поднял отсеченную руку и приставил ее к плечу разбойника. Несколько раз он смочил место разруба соком папоротника, шепча заклинание.
– Испытай пальцы, Драган, - попросил Валко.
Удивленный разбойник, перестав чувствовать боль, пошевелил пальцами обеих рук и рассмеялся в голос.
Валко молча похлопал его по плечу, устало вздохнул, и пошел к спрятанным в лесу лошадям, пошатываясь, как пьяный.
Каслав помог Драгану подняться и внимательно осмотрел его левую руку. Она выглядела так, словно никогда не расставалась с телом.
Собрав в мешки добычу, разбойники собрались в путь. Вернувшись к лошадям, они увидели, что Валко, выглядевший крайне изможденным, стоял, прислонившись к дереву, и уничтожал свой дорожный припас. С алчностью хищного зверя он рвал зубами кусок вяленого мяса, и резкими глотками отпивал красное вино из фляжки. Поняв, что их покровителю нужно восстановить силы, Драган и Каслав предложили ему свою долю еды и питья, и он отказываться не стал.
Магические ритуалы занимали немалое время в жизни Вышковича. Совершались они в одиночестве, либо в присутствии Старого Горана. Бывало, что отец Валко ворожил наедине. Обязательным атрибутом каждого гадательного обряда был высокий костер, сложенный из бревен и хвороста. Иногда на нем сжигались жертвенные животные – маленькие кабанчики или ягнята, а иногда в него вбрасывались горстки волшебных трав.
Вероника долго боялась приближаться к кострищу. Заметив тянувшийся из леса дымок, она пересиливала свое любопытство. Ей не хотелось встречаться со зловещим стариком. В то же время она была наслышана о чудодейственных свойствах костра, и потому мечтала проверить их на личном опыте.
Самым трудным испытанием в своей жизни девушка считала длительную разлуку с любимым. Разбойники нередко уезжали на несколько недель, а то и месяцев. Страдая от ревности, Вероника размышляла на тему: как Валко проводит невосполнимое для нее свободное время в пути. Представляла назойливых продажных женщин в воровских притонах и рано овдовевших крестьянок, соскучившихся по мужской ласке, в чьих домах Валко останавливается, чтобы запастись едой и дать отдохнуть коню. Подобные мысли ее изматывали, угнетали. Желая прекратить душевные муки, Вероника решила погадать у колдовского огня, чтобы опровергнуть или подтвердить свои предположения. Вдруг она неправа, и Валко верен ей?
Набравшись смелости, девушка пришла “на огонек”. Она спряталась в кустах и стала внимательно следить за колдуном. Старый Горан долго размахивал руками, едва не погружая их в желто-рыжее пламя, бормотал неведомые длинные слова. То и дело он подбрасывал в огонь пучки трав, сушеных жаб и ящериц. Принимая “угощение”, пламя меняло форму, оно плясало и подпрыгивало с громким треском, а в рыжем зареве показывались черные тени рыцарей с копьями, скачущих всадников.
“Забыл овечью желчь!” – хлопнул себя по лбу старик, и поковылял к лесному дому.
Воспользовавшись моментом, Вероника подбежала к костру, вытянула руки и дрожащим шепотом произнесла:
“Желаю сейчас увидеть Валко, и хочу всегда знать, где он, и что с ним”.
Языки пламени бесшумно вытянулись, слились воедино, и черные тени приобрели очертания человеческих тел. В одной фигуре Вероника узнала своего любимого. Он стоял, выпрямившись во весь рост, напротив пузатого коротышки.
– Помилуй, господарь! – в голове девушки зазвучал незнакомый голос. – Куда же я голый пойду?” – взмолился толстяк, тщетно пытаясь высвободить связанные за спиной руки.
– В монастырь на горе, – ответил ему Валко. – Там принимают сирых и калек. Пострижешься в монахи, и будешь до конца дней замаливать грешок. Или не помнишь, как отравил родного брата, чтобы завладеть его замком и землями?
– Откуда знаешь? – задрожал пузырь.
– Ступай, – подогнал его Валко, - “Дней через пять доберешься до монастырских ворот. А там свыкнешься, научишься работать, избавишься от лишней ноши. В горах пища скудная – каша, овощи и хлеб.
Вдруг Валко замер и медленно повернул голову в сторону Вероники. В его глазах полыхнул огонь. Он ее увидел!
Ноги девушки подкосились, она упала на землю. Побоявшись тушить загоревшийся передник, Вероника сорвала его, бросила в огонь и помчалась прочь из леса.
“Он меня не простит, разлюбит”, – прибежав домой, девушка зарылась лицом в подушку и заплакала.
***
Спустя несколько дней Вероника поняла, что чувствует приближение Валко. Ее колдовство сработало. Вот только она не знала, обрадуется ли он встрече, не станет ли сердиться на нее?
Поздним вечером девушка приехала на берег Дуная. Отпустив Жилку попастись на сочном лугу, она замерла в тревожном ожидании, приложив руку к трепещущему сердцу. Голубоватый туман, поднимавшийся от широкой водной глади, быстро сгустился. Девушка с трудом различала в его пелене свою вытянутую ладонь. От сырости ей стало зябко в тонком платьице с короткими рукавами. Она поежилась, и что-то невесомо легкое, ласкающее, приятное коснулось ее рук, ложась на плечи. Вздрогнув от неожиданности, Вероника придержала за кончики тончайший золотистый платок.
Туманная завеса разделилась, превращаясь в нежно-голубые цветы размером с суповые горшки. Они поднимались от земли на высоких черешках, изогнутых подобно лебединым шеям. Лунный свет играл маленькими радугами на созданных из влаги лепестках. Покрутившись, Вероника увидела, что туманные цветы распустились до самого горизонта. По зачарованному лугу к ней шел Валко, за ним следовал невозмутимый Сретан.
В правой руке Вышкович держал что-то мелкое. Что именно, девушка догадалась прежде чем он раскрыл ладонь. Обручальное кольцо. Вероника чуть не прослезилась от счастья.
– Здравствуй, любимая, – поцеловав ее, Валко надел ей на палец золотое кольцо с крупным алмазом.
– Ты возьмешь меня в жены? – не дожидаясь его признания, выпалила Вероника.
– Поверь, я этого очень хочу, – Валко будто извинился, потупил взгляд.
– Я с радостью выйду за тебя замуж!
– Вероника, ты можешь меня накормить? – слабо улыбнулся Вышкович.
Его вопрос огорошил девушку. В таверне для разбойников всегда готовили сытный ужин, а вне общих пиров их главарь кормился самостоятельно – жарил мясо добытых на охоте кабанов и оленей, или делал уху из пойманной рыбы.
– Я ужасно проголодался с дороги. И твоего домашнего вина хочу попробовать.
– Вино делает отец, – замялась Вероника. – Я только помогаю родителям собрать, помыть и размять виноград. Валко, ты… точно хочешь пойти к нам домой, не в таверну? Мы почти не бываем дома.
– Мне нужно узнать, хорошая ли ты хозяйка.
– Разве ты еще не понял?
– Хочу удостовериться.
– Посмотрю, что хранится в погребе. Надеюсь, всех копченых поросят и цыплят не съели посетители таверны. Прости, Валко, но тушеный перец и фрукты – не еда для мужчины. Если в домашнем погребе будет пусто, поужинаем с твоими друзьями.
Вероника нежно улыбнулась, но задумчивый Валко не ответил ей улыбкой. Туманные цветы оторвались от земли, полетели к звездам и растаяли в безоблачном небе.
Вдобавок к копченому петуху Вероника отыскала в погребе соленые грибы, овощное рагу со сладким перцем, остатки сыра нескольких сортов и прошлогоднее белое вино. Поспешная дегустация показала, что найденная еда вполне свежа и вкусна. Однако, наблюдая за ужинающим Валко, девушка начала сомневаться, что правильно оценила качество продуктов.
Прежде, чем надкусить петушиную ножку, Вышкович внимательно ее осмотрел со всех сторон, и даже обнюхал, как собака. К сыру, овощам и грибам он отнесся не с меньшим подозрением. Жевал он неторопливо, как будто совсем не испытывал голода, или хотел прочувствовать до мельчайших оттенков вкус каждого блюда. Но о сделанных выводах молчал. Только, услышав скромный вопрос Вероники: “Неужели, перец кислит?” равнодушно ответил: “Нет, все очень вкусно”, и попросил фруктов на десерт.
Яблоки, груши и персики, принесенные девушкой из погреба и тщательно вымытые, сперва “познакомились” с кончиком носа Вышковича, а затем с его крепкими белыми зубами. Вино в кружке он нюхал еще дольше, и пил мелкими глотками без заздравных речей.
“Наверное, Валко не может мне простить гадания у костра”, – предположила Вероника. Еще сильнее она расстроилась, узнав, что любимый не проведет с ней ночь.
– Надо ехать к отцу, – покончив с ужином, заявил Валко.
Поправляя оголовье уздечки на морде Сретана, он прислушивался к странному звуку, похожему на приглушенный визг, который доносился из леса.
– Мне ждать тебя завтра? – робко поинтересовалась Вероника.
– Жди меня здесь к полудню. И приготовь незабываемо вкусное угощение. Отныне я буду питаться у тебя. Ты не против?
– Разве могу я противоречить своему счастью? Прямо сейчас побегу в таверну.
– Нет, - Валко покачал головой. – До зари оставайся дома. Ночи становятся опасными. Возьми мой заговоренный кинжал. Он защитит тебя. Не разлучайся с ним даже во сне.
Передав девушке оружие, на лезвии которого были высечены магические руны, Валко сел на коня и поскакал к лесу.
***
Последующие недели запомнились Веронике как самые счастливые в ее жизни. Они с Вышковичем почти не расставались, съездили вдвоем на морское побережье, нарядившись аристократической четой. Прогуливаясь с ней под ручку по тесным улочкам Дубровника, Валко показывал ей древние сооружения и статуи, повествовал о связанных с ними удивительных историях из жизни римских императоров, полководцев и знатных дам. Рассказывал он и античные легенды. Рядом с ним Вероника часами грелась на солнышке, любуясь морскими волнами и парящими над водой чайками. А еще они ели так много, что девушка всерьез испугалась потолстеть раньше времени. Ведь она очень гордилась своей осиной талией, и мечтала сохранить ее до первой беременности. Но отказываться от предложенных Валко “царских” блюд в солидных городских заведениях, Вероника стеснялась. Потому и объедалась вместе с любимым, у которого вошло в привычку обнюхивать все, что он собрался отведать. Его нос побывал даже в остром бараньем паприкаше. Что еще удивительнее, после этого Валко не чихнул.
По возвращении в деревню Вероника сообщила родителям, что пора им готовиться к свадьбе. Мать с отцом молча вытаращили глаза. Они выглядели сильно испуганными.
– Мы не пойдем против твоей воли, – серьезно заговорил отец. – Не напросимся на укоры, что испортили тебе жизнь. Но повременила бы ты немного, дочка. Знаем, ты как выйдешь за Валко, так и уйдешь к нему в лес. А там в лесу такое творится в последние дни! Вопли, визги сумасшедшие слышны по ночам! Что-то недоброе Старый Горан затеял.
– Я должна предупредить Валко! – девушка стрелой вылетела из таверны.
главная
Фэнтези рассказ "Кто подставил князя Дракулу, или Не называйте детей Волками"
Здорово получаются такие вещи - и современно, и сказочно одновременно!) Так и уверуешь в реальность магии и чудес, которые рядом с нами вполне себе мирно уживаются!) Увлекательно, интересно, и... хочется продолжения!) И браво умению подбирать иллюстрации - сразу повышение интереса на сто процентов!)
