Рассказ "Снег не забудет"Автор: Риша (Рина Михеева)
Аннотация: Иногда так трудно понять, кому же можно верить. За кривой ухмылкой может скрываться доброе сердце, а за ласковой улыбкой - совершенно наоборот. Иногда почти невозможно отвести беду. Но на пересечении мира волшебства и мира жестокой реальности случаются добрые чудеса.
Рассказ жутковатый получился... Прошу прощения за то, что поднимаю такую больную и страшную тему... Но это всё - рядом с нами. И даже в Советские времена - тоже было! Только молчали тогда об этом.
Специально для фестиваля "Снежные истории"Снеговик выглядел одновременно уродливым, пугающим и несчастным. Таня заметила его в первый раз, когда шла утром в школу. Темно ещё, но рядом фонарь, так что его хорошо было видно. Весь кособокий, прорезь рта кривая, словно зловещая ухмылка. Разного размера провалы-глаза только усиливали это впечатление. Казалось, что один глаз прищурен, а другой таращится, хотя как может таращиться маленькая ямка на снежном шаре? Вместо рук ему воткнули ветки — такие извилистые и разлапистые, что казалось — у него не две, а целый десяток рук и все они тянутся к каждому, кто осмелится пройти мимо.
В общем, в первый момент Таня даже слегка испугалась, хотя не боялась ни темноты, никаких других "барабашек" и прочей ерунды. Ну снеговик, ну кособокий, чего ж тут такого. Она успокоилась, присмотрелась к нему повнимательнее и тогда даже жалко его стало. Кто ж это в их дворе такой "шедевр снежного зодчества" отгрохал? Вроде у них даже шестилетки, и те лучше справляются. Хотя обычно им старшие помогают или родители. А тут, может, не помог никто, вот и вышла — снежножуть.
На обратном пути снова его увидела, но теперь вокруг снеговика собралась знакомая малышня. Похоже, им тоже было интересно, кто отличился. Они смеялись над уродливым снеговиком — над косым его "ртом", руками, как кривые грабли, разными глазами, а потом стали бросать в него снежки, стараясь, чтобы они нанесли максимальный ущерб или прилипли — в общем, хотели сделать его ещё уродливее, прежде чем окончательно "раскатать". Тане снова стало его жаль. Если бы дети были какие-то незнакомые, она бы, наверное, прошла мимо, но эти были свои и все младше неё, лет по семь-восемь, самому старшему десять, а Таня уже большая — двенадцать! Поэтому, посомневавшись, она решилась выступить с защитной речью.
— За что вы его так? — огорошила она вопросом весёлую ватагу. — Он же не виноват, что его так криво слепили! А давайте мы его подправим, а? Это же лучше! Смотрите, сколько тут уже снега накатано. Вон, какой большой! Если мы его в порядок приведём, то у нас легко и быстро получится большой и красивый снеговик! Лучше, чем, вон, в соседнем дворе! Мелкий какой-то…
Последний аргумент оказался решающим, настроение детской ватаги изменилось на прямо противоположное — теперь всем стало жаль снеговика и захотелось сделать его ровным и красивым. Правда, это оказалось не так-то просто… Поначалу вообще ничего не получалось. Новый снег не хотел прилипать к старому, старый казался твёрдым, как камень, и невозможно было сровнять лишние бугры. Дети пыхтели, но не сдавались.
Неизвестно, насколько хватило бы их настроя, но тут повалил густой снег и всё изменилось, словно по волшебству. "Тело" снеговика стало вдруг мягким и податливым, новый снег легко прилипал к нему, позволяя выровнять, сгладить, где надо добавить, где надо — убрать лишнее. "Руки" ветки они решили вытащить, а на их место прилепили очень симпатичные снежные шарики, словно короткие лапки получились. Рот разгладили новым снегом и сделали заново. Кто-то даже нашёл очень подходящие тёмные камешки для глаз, и получилось просто загляденье, а не снеговик!
Все они устали, но были очень довольны. Юлька из второго подъезда даже хотела отдать снеговику свой шарф. Таня еле отговорила. Родители ругать будут. Но все согласились, что только шарфа для полной красоты снеговику и недостаёт! Машка из четвёртого сбегала домой и притащила старенький шарфик, им снеговиковое горло и обмотали. Даже завязать хватило. Ну очень здорово получилось! Довольные и уставшие, дети разбрелись по домам.
А на другой день снеговик… пропал. Исчез, будто его и не было никогда! Таня сначала очень расстроилась, решив, что его раскатали вредные мальчишки из соседнего двора. Но тогда на его месте остались бы целые снежные сугробы, ведь он большой был. Глазки и рот ему делать только сама Таня и доставала, остальные не дотягивались. А теперь всё пропало… — ровное снежное покрывало, как и везде вокруг, ни следов, ни остатков от снежных шаров — ничего не видно.
Она с недоумением рассматривала то место, где ещё вчера стоял снеговик. Показалось, что из снега что-то виднеется. Наклонилась, подобрала резную пластмассовую снежинку. Похожие были в старых ёлочных игрушках, доставшихся ещё от бабушки и даже, частично, от прабабушки. Только там они были почему-то вопиюще зелёными, поэтому совсем не похожими на настоящие снежинки и этим цветом резко выбивающимися из общей гаммы ёлочных украшений. Их никогда и не пытались пристроить на ёлку.
А эта снежинка размером с ладонь была почти белой, поэтому Таня едва не проглядела её на снегу. Девочке даже показалось, что она слегка переливается, как перламутр, и чуточку искрится. Красивая. Таня припрятала снежинку, и сама не заметила, как огорчение от пропажи снеговика растаяло невесомым облачком.
На следующую ночь Тане приснился удивительный сон, прямо целая сказка! Она увидела волшебную страну Снежанию, где живут, нет, не снеговики вовсе, а вроде бы люди, но особенные — все, как один, снежные маги и чародеи. Кто-то сильнее в снежной магии, кто-то слабее, но там ею владели все без исключения. Иногда жители Снежании проникали на Землю, гуляли, смотрели на непривычный и странный для них мир людей.
Ещё была Ледовия — она тоже находилась в Зимнем мире, вроде как два материка там были или два разных королевства — Таня не очень хорошо поняла. Ледовия была очень красива, как и Снежания, и жили там маги льда, но они по большей части были злее, а жители Снежании добрее, хотя и там, и там хватало разных чародеев: и умных, и глупых, и добрых, и злых. Всё, как у людей, в общем-то.
Жителям Ледовии, однако, было запрещено проникать на Землю, но иногда они всё равно пробирались и устраивали разные жестокие каверзы, так они развлекались. И вот один парнишка из Снежании познакомился с хулиганом из Ледовии и начал подшучивать над людьми по примеру своего нового знакомца, которого одно время считал другом.
Шутки были, на взгляд Тани, совершенно не смешными. Засыпать кого-нибудь снегом с ног до головы, так, чтобы и за шиворот и в сапоги, и в варежки набился, устроить снежный завал на дороге или рядом с частным домом, чтобы и не выйти на улицу. Запутать, заснежить, так, чтобы гуляющий или куда-нибудь идущий по делу человек заблудился. Разве смешно? Таня думала, что ни капельки. Взрослые родичи снежного хулигана думали точно так же. И решили его примерно наказать.
Превратили в снеговика и заставили стоять у них во дворе! Чтобы на себе понял, как горько может быть тому, с кем зло шутят. Поэтому снеговиком его сделали уродливым. И он всё понял! Но наказание должно было длиться ещё долго… Если бы не Таня. Вернуться домой он мог только после того, как кто-нибудь поступит с ним хорошо, правильно поступит — пожалеет и поможет. Или — только по весне, когда снег растает! Даром что на дворе уже февраль, до настоящей весны ещё ох как далеко… Если стоять в чужом мире, в чужом дворе нелепым снежным чудищем, если все над тобой смеются и кидают снежки. Больно ему не было, но было… очень неприятно…
Благодаря Тане его наказание закончилось быстро, и это хорошо, потому что он уже всё понял. И оставил ей на память волшебную снежинку. Больше он в их мир не вернётся, если только Таня не позовёт. Снежинка поможет ему прийти ей на помощь. Если когда-нибудь она ей очень-очень понадобится.
Вот такой сон. Странный до невозможности! И Таня, конечно, не поверила, что всё это в самом деле так. Хотя странностей хватало, начиная с внезапного появления снеговика, которого в их дворе никто не лепил (ну, никто не признался, по крайней мере), и заканчивая его внезапным исчезновением и появлением удивительной снежинки ровно на том месте, где он стоял.
Но Таня была уже большой и умной, в Деда Мороза и прочие сказки давно не верила, так что… Нет, не поверила. Но снежинку всё же сберегла. Она была для неё чем-то вроде талисмана. Кочевала из одной сумки в другую, из кармана в карман, из ящика стола в ящик тумбочки, под подушку, на полочку, в книжку… Где только не побывала! Даже удивительно, что не потерялась. И благополучно сохранилась до того времени, как Таня выросла, выучилась, вышла замуж, родилась у неё дочка — любимая Машенька, Машуня. Машка. Особенно в такие дни, когда гуляет вместе с Юлькой из пятого подъезда. Тогда особенно — Машка!
То в снеге вываляется с ног до головы, то варежки потеряет и вернётся домой с совершенно ледяными руками, а один раз даже без сапожка вернулась! Хотя это же умудриться надо! "В снегу застрял", — сказала. Значит, снова Юлька подбила забираться на крыши гаражей и прыгать оттуда в сугробы! Хотя Таня сто раз запрещала. Хорошо ещё — не настолько уж огромные там сугробы, а то не только сапожок застрять мог, но вся "безголовая тушка", как сказал тогда отец Машки и по совместительству любимый муж, который и был направлен добывать сапог.
Машка, к счастью, не заболела тогда. Она вообще почти никогда не простужалась, особенно зимой. Летом ещё могла случиться неприятность вроде застуженного мороженым горла, но почему-то не зимой, хотя Таня крепко подозревала, что они с Юлькой и сосульки грызли и снежки кусали!
В тот день Машуня, как обычно, пошла гулять, выслушав предварительно обычные напутствия: по сугробам не лазить, к гаражам даже не приближаться, на Юлькины провокации не поддаваться! Машка покивала и умчалась, пообещав вернуться, как только стемнеет. То есть где-то в четыре часа точно!
И вот на часах ещё только половина четвёртого, но на улице уже почти совсем темно, и на душе у Тани и вовсе — совершенная темнота. Ей почему-то вдруг стало страшно. Очень страшно, как почти никогда, а может, и совсем никогда ещё не было. Она заметалась по квартире, под руку подвернулась, откуда ни возьмись, та самая пластиковая снежинка. Кажется, Машка её брала, а потом, видно, оставила в прихожей на трюмо. Таня на миг сжала её в ладонях, по-детски прося кого-то, сама не зная кого: "помоги ей!" Положила снежинку, попыталась успокоиться, схватила и отложила мобильник. Машка его, как обычно не взяла с собой.
"А зачем, мам? Я же рядом!"
Но сейчас Тане почему-то казалось, что Маша не рядом. Что она… может, физически и рядом, но в каком-то другом, непонятном пока самой Тане смысле, — далеко-далеко! Мужу позвонить? Так что он сделает? И чего она вообще вдруг распаниковалась? Нормально же всё… как обычно. Вот сейчас Машка начнёт знакомо скрестить ключом в замочную скважину — вечно у неё "он не вставляется". Или позвонит в дверь, потому что ключ, хоть и висит на шее, на прочной тесёмке, в очередной раз потерялся и надо снова менять замок! Она её не станет ругать! Вот ни слова не скажет! Лишь бы пришла!
Сама Таня в это время уже натягивала сапоги — пусть трезвый рассудок и говорил, что волноваться не о чем, "час ИКС" ещё не настал, а Маша и задерживается нередко — обычное дело. Но интуиция кричала в голос: с ней беда! Таня распахнула дверь и увидела стоящую на лестничной клетке Машку, которая пыталась дрожащими руками добыть ту самую тесёмку с ключом из-под одежды, но тесёмка никак не добывалась, потому что у Машки дрожали руки… И вся она дрожала, а глаза были огромными и испуганными.
Таня сгребла дочь в охапку, прижав к груди, потом затащила в дом, закрыла дверь, начала расспрашивать, отмечая, что пуховик расстёгнут и сапожки тоже, даже свитер почему то задран. Машка начала внятно рассказывать, только когда мать раздела её и засунула в горячую ванну. Там она наконец согрелась, перестала дрожать и выяснилось…
Юлька всё же уговорила её пойти к гаражам. Они только один раз спрыгнули с крыши, на которую умудрялись забираться по стволу кривой берёзы, росшей рядом и очень удобно склонявшейся к крыше последнего (или первого — смотря откуда считать) гаража в ряду. Сугроб там как раз был очень… завлекательный! Пушистый, но не слишком большой — в большие Машка опасалась прыгать — уже учёная.
И вот они только разок всего и спрыгнули и уже подумывали пойти ли на второй заход или всё же попытаться вытряхнуть снег из сапог, по очереди снимая их и придерживая друг друга, когда из гаража вышел дядя Вита. Его звали Виталий Игоревич, но он всегда просил называть его дядей Витей. Дети звали его дядей Витой, но он и на это не обижался.
Жил этот, как казалось, безобидный дядечка в доме напротив и всегда как-то… обращал внимание на детей. То конфетами угощал, то заговаривал с ними, задавая ничего не значащие дежурные вопросы, вроде "ну, как дела?" или "как оценки?" или "как жизнь молодая?" — этот последний давно навяз в зубах и вызывал стойкую оскомину. У самой Тани так точно, и, как она подозревала, у детей тоже. Но как бы они к этому не относились, всё равно отвечали, брали конфеты и вообще — давно к нему привыкли и считали "своим", хотя лишний раз с ним сталкиваться не любили.
Вот у чужих те же конфеты родители брать строго-настрого запрещали. И на вопросы отвечать, и вообще заговаривать! С чужими нельзя. А он — какой же чужой? Он свой… Правда, у Тани он и прежде вызывал какие-то смутные, не до конца осознанные подозрения. Но всерьёз она к ним не относилась. Ведь всё же здесь — на виду! Почти все в их дворе друг друга знают, и если уж ждать подвоха или беды — так от чужих, от пришлых! А беда, оказывается, давно притаилась рядом и присматривалась к их детям масляными глазами вечно улыбающегося "дяди Виты".
Он предложил девочкам зайти в его гараж и там — в относительном тепле и уж точно не на снегу — вытряхнуть снег из сапожек и из-за шиворота, кстати, тоже! Как туда попадал снег для самих девочек было загадкой, но что попадал — факт! А, ну да… с веток берёзы на них ещё изрядно натрусилось, пока они по ней елозили… Ну и в снежки ещё до этого поиграли… В общем — снега на них было много.
"Родители ругать будут, — подмигнул дядя Вита. — А у меня почиститесь и вернётесь домой, как новенькие!"
Последнее обещание чем-то насторожило Машку, но она, конечно же, не придала этому значения. Шутит просто, чего ж тут такого. Идти в гараж ей не хотелось, но дядя Вита убеждал и даже настаивал. А дети привыкли, что "взрослых надо слушаться".
Те самые родители, которые их этому учат, забывают, что для детей взрослые — это не только они, родители, бабушки и дедушки, но и дядя, живущий этажом выше или в соседнем подъезде, соседнем доме, это и учитель, который может завести ребёнка куда угодно и заставить делать что угодно, прикрываясь своим авторитетом, а с учителем спорить нельзя! И просто — любой прохожий. Забывают… А дети не умеют говорить взрослым резкое и решительное "нет", не решаются дать отпор, пока это ещё возможно и рядом есть другие люди, не осмеливаются позвать на помощь…
Юлька, правда, сумела вывернуться — убежала в последний момент! А Машку этот заботливый дяденька всё же завёл в гараж и начал раздевать. Машка начала понимать, что ей, наверное, не кажется и в самом деле происходит что-то неправильное, когда дядя Вита сообщил, что и свитер тоже надо снять, хотя никакого снега под свитером точно не было! И вообще надо раздеться и всю одежду просушить. У него, вон, какой хороший обогреватель!
В гараже и правда было тепло и вообще похоже не на гараж, а на настоящую комнату. Но первый интерес у Машки быстро пропал, ей совсем не понравилось, когда дядя Вита запустил руки ей под свитер и начал её тискать! Она попыталась отпрянуть, и тогда в его глазах появился хищный голодный блеск, он начал что-то говорить о том, что она должна быть хорошей девочкой, послушной… и тогда она очень скоро пойдёт домой, а родителям ничего не расскажет, потому что если расскажет, они будут её ругать.
А Машка с ужасом думала, что Юльке даже в голову не придёт сказать кому-нибудь… И что она сама виновата — не надо было прыгать в сугробы! Ведь мама запрещала…
А потом дверь гаража внезапно распахнулась и за порогом стояло что-то большое и белое. Машка не поняла — что, только почувствовала, как внутрь ворвался порыв холодного ветра и целая круговерть снега. Она мгновенно (словно шепнул кто-то прямо на ухо) сообразила, что надо быстро натянуть сапожки, пуховик и бежать домой. Так и сделала. Убегая, слышала, что дядя Вита что-то кричит. Не поняла что… Вроде что-то про снеговика… Но ведь этого не может быть? Снеговики же не ходят и не открывают гаражи. А что там было за порогом — кто это был большой и белый — так и осталось непонятным.
Когда домой вернулся Машкин отец, и Таня всё ему рассказала, он побежал к гаражу. И сам не знал, что собирался сделать и почему решил, что мерзкая тварь всё ещё там. Но, как ни странно, она и правда была там. Дядя Вита лежал на полу распахнутого настежь гаража. В результате пришлось не морду ему бить, а Скорую вызывать. Итог: обморожения и психическое расстройство. Домой "добрый дяденька" вернулся через несколько месяцев, но к детям больше даже близко не подходил, наоборот: выходя из дома "дядя Вита" передвигался короткими перебежками, шарахаясь от любого встречного ребёнка, бормоча, а иногда и выкрикивая что-то про "злого снеговика".
Таня какое-то время не решалась, но потом всё же рассказала мужу и дочери свою историю — про снеговика и волшебную снежинку. Машка поверила сразу, и, кажется, после этого ей стало хорошо и легко. Она получила объяснение случившемуся и теперь готова была перевернуть эту страницу, навсегда запомнив полученный урок. Надо уметь говорить "нет". И не считать, что кто-то "свой", а не чужой, и заслуживает доверия только потому, что каждый день встречается с тобой во дворе.
— Наш мир не такое уж безопасное место… к сожалению. В нём много всего — и добра, и зла, — объясняла Таня Машке. — И иногда бывает трудно отличить одно от другого и понять, кому можно верить. Часто наше сердце подсказывает верный ответ. А чтобы добра стало больше, надо делать его самим. Этот мир меняем мы. Говорят, что добро всегда возвращается. Иногда оно идёт очень долгой дорогой, но всё равно возвращается.
— А заблудиться оно не может? — спросила Машка. — Если идёт очень долгой дорогой?
— Наверное, может, — вздохнула Таня. — И всё равно оно не пропадает зря. И когда-нибудь куда-нибудь обязательно придёт.
— А давай завтра снеговика слепим! Вместе с папой! У него же завтра выходной, а снега как раз вон сколько выпало! — предложила Машка.
Раньше она не хотела лепить снеговиков, потому что ей всегда было их жалко, когда они потом таяли. Но теперь Машка решила, что это не страшно. Если они вложат в снеговика свою доброту… То снег её запомнит. И вернётся — следующей зимой. И будет добрым. Снег не забудет.
, , и
ещё 4 нравится это сообщение.
главная
Слов нет... Надо же, снежную сказку сделала... острой социалкой! И Снежания, и Ледовия, и наш мир современный, с человеческими "завихрениями"... И сказочно, и страшно, и хэппи-эндово!) Это только ты так умеешь, вложить в каждое произведение такой смысл, который открывает ещё одну сторону недружелюбного зачастую мира нашего, пороков человеческих, и одновременно дарит надежду и выход из даже самой страшной ситуации...) Пусть будет в душе у каждого свет и тепло, согревающие и в мороз, не дающие злу шанса...
Помнишь?..))
