Рассказ "Не умеешь — не берись!"Автор: Риша (Рина Михеева)
Аннотация: Однажды некий автор решил написать роман про злодея...
Рассказ написан специально для предстоящего фестиваля на сайте "Хобби-Ленд":)
— Быть положительным героем — не модно! Никому они сейчас не интересны и всем давно надоели! Все это отстой! Или как это… не в тренде, во!
Кому сейчас нужны эти рыцари без страха и упрёка, принцы на белых конях, благородные воители и воительницы, мудрые старцы, добрые правители, скромные и верные принцессы, стремящиеся на подвиги принцы и прочие… тимуровцы? Злодейство — вот что интересует читателей! Настоящий, фактурный злодей — мечта любого автора, приманка для поклонников, объект любовного томления и… — автор захлебнулся словами и остановился, чтобы перевести дух.
Скосил глаза на персонажа, хмуро слушавшего эту проникновенную и вроде бы убедительную речь. Однако убеждённым персонаж не выглядел.
— Слушай, ты, писатель… — презрительно растянув "с" обратилось к автору творение его собственной фантазии. — Я, в принципе, понимаю твои проблемы. Дамы желают читать про злодеев.
Мужчины… они вообще в среднем читают меньше, а те, что читают, тех не разберёшь, что им нужно! Но про героев им наверняка тоже надоело. Да и на собственное отражение в зеркале после такого чтения смотреть тошно. То ли дело, если прочесть про какое-нибудь ничтожество, рядом с которым любой "обитатель дивана" — почти звезда! В общем, понимаю твои трудности. Но чего ты от меня-то хочешь?!
Придумай себе злодея — и жни лавры комбайном! А я — нормальный герой! И не виноват, что ты такой правильный и не способен вообразить себе порядочного подлеца, подлинного злыдня, проникновенного лжеца или умилительного, рыдающего крокодиловыми слезами садиста!
Что я, по-твоему, должен делать? Пинать котят и вырывать сумки у старушек? Про "заманивать детишек в тёмный подвал и там…" — даже не заикайся!
Персонаж, в начале этого эмоционального диалога выглядевший несколько размыто, проступил чётче. Обозначилась крепкая мускулатура, благородные черты лица, пылающего праведным гневом, из одежды — джинсы и рубаха с закатанными рукавами, на ногах кроссовки, при этом в руке почему-то меч…
— Ну… — прищурился он, смерив автора оценивающим взглядом, — какие будут указания, дорогой… демиург?
Некоторое время автор размышлял. Если его собственный персонаж с ним ругается и откровенно угрожает мечом, сможет ли он пойти дальше? Причинить физический вред, а то и убить, если в самом деле предложить ему сделать что-то чудовищное и отвратительное? Конечно, персонаж, прикончивший собственного автора, — это интересный сюжет, но вряд ли оно того стоит. Посмертная слава — штука хорошая, но полезная преимущественно для наследников, а не для самого писателя.
— Ну а как насчёт захвата власти над миром, а? — с робкой надеждой наконец спросил автор.
Пока ещё безымянный персонаж закатил глаза и опустил меч.
— Нет, у меня на тебя рука не поднимется, — констатировал он. — Ты и так судьбой обижен. Ничего пооригинальнее придумать не можешь?! Мир уже пытались захватывать все — и кому не лень, и кому лень, и все остальные! Вот только нас с тобой там и недоставало — займём очередь, ага? Вдруг повезёт, и я стану юбилейным, каким-нибудь десятимиллионным, например, захватчиком мира? Вот радость-то будет.
— М-да… — автор растерянно почесал в затылке. — А с другой стороны — почему бы и нет?! Есть же вечные ценности… непреходящие и всегда привлекательные! Любовь там… семья… самопожертвование… котики наконец!
— Я не понял, при чём тут котики? — озадачился герой.
— Ну как же… читательницы любят котиков…
— То есть я всё-таки должен пинать котят?! — вызверился персонаж и надвинулся на автора, недвусмысленно вытягивая руку с мечом.
— Э-э… ты мечом в меня не тычь! И вообще… кто так оружие держит?! В кино герои не так…
— Вот-вот! Ты вообще — сходил бы в кино, на работу бы устроился, а не изобретал "то, не знаю что"! Откуда мне знать, как оружие держат, если ты сам в этом ничего не понимаешь? Но я точно знаю, где у него острый конец и для того, чтобы объяснить, что я о тебе думаю, мне и этого знания хватит! К тому же я — не герой, я злодей — забыл, что ли? Беспощадный и кровожадный…
Герой и автор дружно хихикнули, синхронно вспомнив Бармалея.
— Ты что-то там о вечных ценностях говорил, — напомнил персонаж.
— Ах да! Так вот. Власть — это одна из непреходящих и вечно притягательных ценностей!
— Да неужели? — персонаж приподнял бровь и опустил меч.
— Точно тебе говорю! Во все времена огромное количество людей грезило о власти! Чем ничтожнее человек, тем притягательнее для него возможность властвовать над другими…
— Это ты меня сейчас ничтожеством назвал или мне показалось?
— Показалось, — автор обречённо махнул рукой. — Не выйдет из тебя властолюбца. Такие злодеи у меня ещё более-менее получаются только в роли персонажей второго или третьего плана. А главный герой не может быть ничтожеством.
— Ну, иные популярные авторы с тобой поспорили бы, — безымянный персонаж задумчиво почесал подбродок рукояткой меча. — Но в целом я с тобой согласен. На Нобелевку и прочие Букеры нам рассчитывать не приходится, а значит, главный герой должен быть относительно…
— Героическим, — вставил автор.
— Ну хотя бы не полным дебилом для начала.
— В этом тебя не заподозришь, — сурово похвалил автор. — Вон какой разборчивый! Это ему не годится, то — избито… Не угодишь на тебя! Ну, не хочешь захватывать власть над миром, давай сузим масштабы. Как тебе, к примеру, месть? Достойная цель и назлодействовать можно всласть! А если придумать тебе тяжёлое прошлое, в котором ты невыносимо страдал… — вся женская аудитория наша!
— Чего, теперь "Монте-Кристо" забацать решил? — без малейшего пиетета спросил персонаж.
— Ну почему сразу "Монте-Кристо"? — смутился автор. — Тема страданий и мести тоже вечна! И вообще — нет ничего нового под солнцем. Это было сказано тысячи лет тому назад, между прочим! То есть уже тогда — ничего нового не было, а ты хочешь, чтобы я сейчас взял и придумал, да? Специально для тебя — такого неповторимого! В кроссовках и с мечом!
— Это, между прочим, не моя вина, — вскинулся персонаж. — Ты здесь автор или где?! И вообще — где ножны, я спрашиваю? Куда девать бандуру? Или я по гениальному замыслу автора должен постоянно ходить с мечом в руке?
— Ножны с джинсами — это совсем уж… ни в какие ворота, — пробормотал автор. — И кстати, — рассердился он, — я понятия не имею, откуда у тебя взялся меч! В моих планах его не было. И я уже не уверен, что автор здесь именно я. Если это так, то почему ты постоянно со мной споришь и… и… — автор обиженно насупился, — издеваешься надо мной? Разве для того писатели придумывают персонажей, чтобы те над ними издевались?
— Это ты мне скажи — для чего авторы придумывают. Или я и это должен за тебя знать? Ты определись уже, чего хочешь. У тебя мысли растопырились во все стороны, как иголки у дикобраза, вот и выходит… — персонаж беззвучно пошевелил губами. — Вот ведь… — он сплюнул, хоть и с чувством, но всё равно как-то не убедительно, будто аристократ решил притвориться исконным обитателем подворотен, — даже ругаться не мог меня научить, интеллигент… — снова беззвучное и неопределённое движение губ, — недоделанный. А туда же! Злодея ему подавай! Главного героя злыднем сделать желает. С такими выходными данными из меня только и может получиться, что мелкий хулиган, которого вскорости замучает совесть. Буду каждую ночь просыпаться в слезах, вспоминая всех щенков, которых жестоко пнул, котят, которых безжалостно не накормил, и старушек, которых злобно… не перевёл через дорогу и не помог донести тяжёлые сумки, а стоял и ухмылялся, глядя, как они надрываются! Этого ты хочешь?! — меч из руки персонажа исчез, вместо него появился булыжник.
Герой подбросил его пару раз, правда при этом едва не уронил, но потом так выразительно прищурился в сторону автора, что тот понял: по нему — попадёт!
— Да, я из интеллигентной семьи, — автор гордо расправил отнюдь не богатырские плечи. — Отец историк, мама — филолог. Помнится, однажды я употребил дома нецензурное слово…
— Поколотили? — с грубоватым сочувствием поинтересовался персонаж.
— Если бы… — вздохнул автор. — Мама заплакала, а отец со мной два дня не разговаривал. Было очень стыдно. На этой почве у меня и возникла идиосинкразия к обсценной лексике, так что… — извини. Но ведь это же не главное в злодее!
— Ну, в приципе, да, — согласился герой.
— А вот если… — задумался автор. — Про щенков и старушек я твой юмор оценил, но если серьёзно… Допустим, ты однажды решишься на преступление. Ну, по какой-то уважительной причине, её мы ещё придумаем. А потом тебя совесть замучает, а? — он просительно склонил голову к плечу.
— "Преступление и наказание"? Но пасаран! Только через твой труп!
— И откуда ты взялся на мою голову такой начитанный…
— Из твоей головы, — ехидно сообщил персонаж. — Звать-то меня хоть как? — спросил он как бы между прочим, пытаясь скрыть заинтересованность.
— Артамон! — мстительно заявил сердитый автор.
— Что?! — булыжник в руке Артамона мгновенно увеличился в размере. — Ну, сволочь… Я тебе сейчас покажу злодея! Ты у меня сейчас узнаешь, как над главным героем измываться, гад!
"А ведь выйдет ещё из него толк! — радостно думал бегущий по ночным улицам автор, пытаясь увернуться от очередного булыжника. — Темперамент-то какой, темперамент! Если не догонит, непременно напишу шедевр! И даже имя придумаю получше… Скажем… А… — тут мимо просвистел ещё один камень, — Алконост!" — выдал сбитый с курса и с мысли беглец.
— Что?! — взревел новоявленный Алконост. — Это ж птица с женской головой, кретин!
"Образованный он у меня…" — с нежностью думал автор, укрываясь за углом дома.
— Феликс! — выкрикнул он.
Бывший Артамон, он же Алконост, он же Феликс остановился.
— Кошачье имя какое-то, — обиженно проговорил он.
— Чего это — кошачье? — возмутился автор. — Меньше надо рекламы смотреть! Хорошее имя. Но если тебе не нравится, придумаем другое! — поспешно прибавил он, заметив, что Феликс задумчиво смотрит на очередной булыжник, который материализовался у него в руке.
— Я готов к конструктивному диалогу! — решил закрепить, пусть небольшой, но всё-таки успех, автор.
Он понимал, что продолжения погони ему не выдержать — ноги подгибались, сердце загнанно колотилось в груди. Герой, между тем, был свеж и полон сил, даже не запыхался. "Странно, что он меня не догнал, — подумал писатель. — Да и не попал ни разу". И тут же сообразил: потому и не попал, что — не злодей…
Нечто туманно-светящееся появилось в темноте, в дальнем углу двора, куда не доставал свет фонаря. Оно непонятно шевелилось, словно мелькали полупрозрачные крылья, и стремительно приближалось к тяжело дышащему человеку. Тот мог лишь беспомощно наблюдать, привалившись к стене. Светящееся нечто приблизилось и оказалось очертаниями похоже на миниатюрную девушку с огромными крыльями бабочки. С крыльев осыпалась мерцающая пыльца.
Автор замер, сердце колотилось где-то в горле.
Неведомое создание, пролетело мимо, слегка зацепив несчастного прозрачным крылом, и исчезло в ночи, несколько крупинок пыльцы упали на растянутый свитер.
— Муза?.. — потрясённо прошелестел писатель. — Слушай, где ты там, Никита?
Герой недоверчиво приблизился.
— У меня идея! — шёпотом, чтобы не спугнуть мысль, воскликнул автор. — Ты будешь литературным критиком! Так что положи камень и забудь всю эту лабуду с мечом, котятами и властью над миром, как страшный сон! Тебе не придётся пинать щенков, будешь пинать писателей! А, как тебе?
— Злобным критиком? — осторожно уточнил Никита.
— А потом встретишь девушку, она будет в отчаянии. Ты станешь её успокаивать и в процессе узнаешь, что в её состоянии виновата твоя статья. Она пишет книги, а ты…
— Всё-таки пинаю щенков, — тяжело вздохнул Никита. — И как же я дошёл до жизни такой? — скептически поинтересовался он. — Только не говори, что в детстве кто-нибудь раскритиковал мой стишок, и я решил стать критиком, чтобы отомстить всему свету! Или что я мечтал сам стать писателем, а когда не вышло, начал критиковать более успешных и трудолюбивых собратьев по перу, чтобы хоть так самоутвердиться!
Автор немного подумал.
— Да нет же! Ты выучился на журналиста, работал редактором, потом начал писать рецензии, они понравились читателям, ну и как-то так всё завертелось… Ты будешь хорошим критиком! Просто… в её работе были отдельные недостатки. И ты… Но потом она поймёт, что ты был прав, и станет писать ещё лучше, чем прежде. А ты поймёшь, что надо быть бережнее с авторами. Они это… — ранимые натуры, — писатель посмотрел на Никиту с упрёком.
— Короче, сначала я буду скрывать, но потом она узнает, что я — тот самый критик, и начнётся гонка с препятствиями — до ЗАГСа со всеми остановками, так?
— Тебе не нравится? — тихо спросил автор.
— Ну почему… это уже лучше. Здесь есть, с чем работать. Будет зависеть от того, как напишешь. Ты очень расстроишься, если я скажу, что злодея из меня так и не получилось?
— Да чего уж там… — махнул рукой писатель. — Видимо, злодей в главной роли — это не моё. Разве что на кошках потренироваться… Есть в них какое-то тёмное обаяние, не находишь? Властность опять же!
— Ну… пожалуй… — согласился Никита, тайно радуясь, что он сам — точно не кот.
— И ещё — у тебя тоже будет кот, — воодушевился автор. — Феликс. Большой, чёрный…
— И наглый, — закончил за него Никита.
— Наверное, — согласился автор.
— Без котов никак, — усмехнулся Никита. — Решил его сделать в нашем романе злодеем второго плана?
— Вомзожно, — предвкушающе улыбнулся автор. — Уж с ним точно всё получится! Коварный, нахальный и невозможно обаятельный… — он мечтательно прикрыл глаза. — А в следующий раз напишу роман о захвате мира котами.
— Это тоже уже где-то было. Наверняка было, хотя мы с тобой и не читали, — заметил Никита.
— Ну и что? — вскинулся автор. — Котиков много не бывает!
— Подозреваю, что уже к сотой странице у меня будет другое мнение, — буркнул Никита. — Ну да что с тобой делать… Согласен!
Автор облегчённо выдохнул. Нелёгкое это дело — писать про злодеев!
, , и
ещё 6 нравится это сообщение.
главная
Вернее, всё "в духе Рины Михеевой" - размышлизмы, вечные ценности и...коты!*) 
Главный книжный злодей - это критик (хорошо, если конструктивный), а дорога в ЗАГС вымощена препятствиями!*)
На кота вся надежда! 
Как гласит известное высказывание... А вот! Картинку даже нашла))
Рада, что понравилось!:))
: 
